Шрифт:
Где-то ближе к их концу стола в чашу пришлось доливать вино, но даже это не испортило момента.
Когда чаша вернулась к лордам, встал Карантир:
— А вторую чашу в этом доме пьют за то, что пока есть кому помнить. Мы — есть, и мы помним.
44
Маглор расчехлил арфу после третьей круговой чаши. Вначале просто гладил струны пальцами, потом попросил еще «огненной воды» для голоса. Мелодия к Иркиному удивлению стала какой-то щемяще-знакомой, но узнала ее она, только когда Маглор запел:
Луч солнца золотого
Тьмы скрыла пелена…
Старая знакомая песня оказалась как-то удивительно в тему. Мерцали свечи, рука Влада, отыскавшая Иркину руку, была надежной и теплой, а лицо Маглора, склонившегося к арфе — почти эльфийским. И казалось — еще пара песен, и что-то случится на самом деле, что-то невозможное и настоящее.
Но не успелось. Маглор едва закончил финальный проигрыш, когда от ворот донесся какой-то шум. Влад выпустил Иркины пальцы, Куруфин, сидевший с краю, встал и положил руку на рукоять меча.
— Кто на воротах? — спросил Маэдрос резко.
— Койрэ и Хеледлор, — отозвался Лаурэ. — И их бы сменить через час.
— Сменим, — Маэдрос кивнул. — Сходите посмотрите, что там.
Но идти никуда не пришлось, к столу почти бегом уже спешил Койрэ.
— Государь, — он склонил голову перед Маэдросом. — Там из Гаваней пришли посланцы от Кирдана.
— Так пускай, — отозвался вместо Маэдроса Куруфин.
— Там, — Койрэ замялся, — с ними… Они говорят, что с ними Эрейнион.
Маэдрос устало ссутулился. Карантир, до того почти лежавший грудью на столе, наоборот, выпрямился и подобрался.
— Тем более пускайте, — Маэдрос потрогал свой шрам и откинулся на спинку тронного стула. Сказал гномам. — Это семейный разговор, и он будет тяжелым. Боюсь, Макалаурэ будет нужен мне здесь, но для гостей остаются очаг и гитара.
— Или пошли на ворота, — предложил Димка, вставая. — Поиграем ребятам, чтобы не скучали.
— А можно посидеть? — тихо спросила Ирка у Влада. Она видела — за столом остаются только лорды, и то не все — рыжие близнецы предпочти гитару и ворота тяжелым семейным разговорам. Толик проводил их тоскливым взглядом. А вот Цемент никуда идти не собирался, только отодвинулся подальше и притушил ближайшую свечку. Рядом с ним села Турвен, Цемент галантно набросил ей на плечи свой плащ.
— Пока нафиг не гонят, наверное, можно, — неуверенно сказал Влад.
— Только тихо сидите, — бросила через плечо Айфе. — Как мыши под веником.
Целительницу из Гаваней Ирка узнала. Это она лечила обожженного Маэдроса, а до того была на празднике в Дориате. Парней, пришедших с ней, Ирка не помнила. Одному из них, высокому, похожему чем-то на Толика, кто-то нарисовал на лбу черную загогулину. То ли три вершины, то ли три зубца.
Маэдрос поднялся на ноги. Шагнул вперед в неожиданном порыве и обнял меченого. Наверное, племянника. Который вроде как был в плену.
Потом рассаживались, Маглор прятал арфу, Айфе искала остатки вина и чистые кружки. Маэдрос снова сел во главе стола.
— Мне сказали, ты был пленен, и вижу теперь, что это правда, — сказал он. — Как тебе удалось освободиться?
Ирка не видела лица меченного, но плечи его ссутулились:
— Мне больно говорить об этом, дядя. Если бы я мог выбирать, я бы предпочел сам остаться в плену. Дева из Гаваней Сириона обменяла себя на меня.
— И Моргот согласился на такой обмен? — Карантир подался вперед. — Обменять сына Финдекано и внука Нолофинвэ на девушку из фалатрим?
— Как видишь, — Эрейнион пожал плечами.
Заговорила целительница:
— Вы разминулись совсем немного в Гаванях. И все это время я лечила его. Не только тело, но и феа, и я прошу вас, будьте милосерднее к чужим страданиям.
Ирка толкнула Влада локтем.
— Ты мне потом расскажешь, что это такое?
— Что? — переспросил тот.
— Фалатрим, феа. О чем они говорят?
— Феа — это душа, — сказал Влад и неожиданно дернулся. — Ай, млин! Меня комар жрет! Айфе обернулась к ним и украдкой показала кулак. Ирка прикусила язык.
Оставшиеся на столе свечи колебались под ветром. По лицу Маэдроса плясали рыжие тени. Ира поежилась — выглядел он очень по-настоящему и довольно пугающе.
— Я ведь тоже был пленником Ангбанда, — голос его звучал тихо. — И веду с ним долгую войну. Враг не отпускает своих пленников. Ни просто так, ни в обмен на что-то или кого-то. Но он мастер лжи и уловок.
— Понимаешь, дядя, — Эрейнион наклонился к Маэдросу.
И сказал совершенно другим голосом:
— Мы с Бобром и Ирисой заранее договорились, что в плену меня помучат немного, а потом она придет меня освобождать. Так что все окей, я не засланец. Кирдан про завтра хотел обсудить.