— Просто помни, — сказал он, обращаясь скорее к себе, чем к ней. — В этих историях монстр всегда побеждает.

22. Изобель Макаслан

Я верю в легенды о том, что магия приходит со звезд, не только исходя из того, как она выглядит, но и из того, как она отвергает землю, из того, что единственный способ захватить ее — это стеклянная колба, кристальный камень. Даже у магии есть своя цель.

Традиция трагедии

Алистер отказался отвечать на ее вопросы о высшей магии, пока он, по крайней мере, не создаст новые защитные заклинания на случай нападения. И вот, когда первая ночь в логове Алистера перешла в утро, Изобель показала Алистеру, как безопасно избавиться от содержимого магического камня, не причинив себе вреда.

— Ты не можешь просто опустошить магию, если заклинание испорчено, — сказала ему Изобель. — Тебе нужно закопать камни. Это полностью отменит рецепт.

Это ничем не отличалось от того, как необработанная магия рассеивалась от тела на похоронах.

В течение двух часов они оба сидели на неудобной земле в противоположных углах Пещеры. Алистер сгорбился, выкапывая ямы ручкой расчёски для волос Изобель и складывая внутрь свои испорченные заклинания и заклятия. Хотя Изобель не могла этого видеть, она знала, что повлечет за собой этот процесс — блестящая обычная магия вырвется из земли, как будто отталкиваемая. И, должно быть, это сработало, так как Алистер продолжал отмахиваться от невидимых частиц магии в воздухе, сердито бормоча и складывая их в пустые колбы.

Обычная магия была не единственной вещью, которую Изобель не могла видеть. Сам Ориентир выглядел для нее не иначе, чем до того, как упала Кровавая Завеса. Его мебель была прогнившей и ветхой, и все было покрыто грязным слоем пыли. Но, зная вкусы Алистера, Изобель подозревала, что истинная версия Пещеры ничем не отличалась.

Пока Алистер работал, Изобель, сжимая вырванную страницу из гримуара Рида Мактавиша, читала вслух.

— Объятия Жнеца — древнее заклятие, прославленное историями, которые со временем исказили его истинную природу…

— Ты когда-нибудь создавала заклятие? — Алистер прервал ее. Он поднялся и встал над кроватью, стирая землю со своих вновь наполненных заклятий и магических камней и бросая их в разные кучи. Судя по его гиперпрактичной манере держаться, Изобель сочла бы его аккуратным человеком, но он оставлял за собой беспорядок, куда бы ни шел. Он съел два ее протеиновых батончика и бросил обертки на стол. Пиджак, в котором он был на банкете, валялся на полу, все еще воняя спиртным.

— Конечно, я создавала заклятие, — огрызнулась она. — Даже если это не специальность моей матери, я опытный заклинатель. Я научилась гораздо большему, чем то, чему учат в школе.

Кроме того, Изобель слышала историю о неудачном заклятии, которое Алистер наложил на того заклинателя, так что она вряд ли будет принимать от него советы по этому делу.

— Я не претендую на то, чтобы быть экспертом.

Алистер положил свой рюкзак на стул у стола и подошел к ней. Он выхватил листок у нее из рук. — Я не очень хорош в…

Он неопределенно указал на рецепт.

— Указаниях?

— Конечно, но меня учили лучшие. Я уверен, что ты знакома с репутацией моей бабушки.

— Наслышана.

Заклятие высшей магии Марианны Лоу были предметом ночных кошмаров. Даже при том, что правительство дышало ей в затылок, угрозы гнева Марианны было достаточно, чтобы заставить каждого заклинателя в городе платить дань Лоу.

Хотя после того, что Алистер сделал с Байардом Этуотером, Изобель не была так уверена, что это правда. Она вздрогнула и постаралась не слишком задумываться о том, с кем заключила эту сделку.

— По ее словам, заклятия не являются естественным состоянием магии. Нужно сделать из этой силы форму, и она сделает все возможное, чтобы противостоять тебе. Так что ты должна ожесточить их. Особенно смертельные заклятия. Если твоя команда слаба, заклятие не сработает — или еще хуже.

Он пристально посмотрел на нее.

Изобель чуть не закатила глаза. Ожесточать заклятие было бессмысленным. Такая идея могла бы прийти в голову злодею. Создание чар было нейтральным искусством.

Но она не сказала ему этого. Она была совершенно беспомощна в логове самого печально известного чемпиона турнира, живая только благодаря его перепадам настроения. Выжить означало проглотить ее оскорбления и заставить себя улыбнуться.

— Тогда, может быть, ты сможешь помочь, — сказала она, как будто предложила ему страницу, которую он выхватил у нее.