Какую роль в вашей жизни играют любовь и нежность?

Чиро: главную. Любовь — это самая лучшая вещь на свете.

Алиса: в последние годы, если иметь в виду романтическую любовь, то уже никакой роли не играют. Боюсь, я стала чересчур цинична для нежности и романтики.

Чиро: а как же я?

Алиса: ты — приятное исключение.

По очереди называйте друг другу положительные качества (пять характеристик).

— Красивая.

— Нежный.

— Страстная.

— Талантливый.

— А тоже самое про тебя нельзя?

— Не знаю.

— Смелая.

— Сильный.

— Необычная.

— Сексуальный.

— Умная.

— Добрый.

Достаточно ли у вас теплые отношения с родственниками?

Чиро: да.

Алиса: нет.

Что вы можете сказать о своих отношениях с матерью?

Чиро: я ее очень люблю.

Алиса: я ее очень любила.

— Алиса, у нас сегодня в доме будет что-нибудь пожрать на ужин?

Алиса вздрогнула. Посреди теплого облака воспоминаний голос Гены прозвучал резко и противно, как скрип несмазанной двери. Бывший муж стоял в дверном проеме, с неприязнью глядя на бывшую жену.

— Мне тушенку открыть? — раздраженно просил он. — Я могу. А ребенка ты собираешься кормить? Он сейчас из школы придет.

Алиса молча прошла на кухню, включила газ на плите, налила в кастрюлю воды. Выключила газ. Убрала кастрюлю. Взяла в руки телефон.

— Дима, привет. Скажи, тот вариант с квартирой, о котором ты мне говорил в последний раз, еще актуален?

Теперь Алиса хорошо понимала, почему так долго тянула с переездом. Какая же это невыносимая скучища: счетчики, счета, мелкий ремонт, куча вещей, которые надо покупать в новую квартиру. Счетчиками, счетами и ремонтом последние пятнадцать лет занимался Геннадий, Алиса и в ус не дула по поводу бытовых проблем, а раньше все это было на плечах родителей. Она же никогда не жила одна. Всю эту повседневную суету она небрежно предоставляла другим, взрослым и ответственным, сама предпочитала творчество и книги, а теперь вот она со всем этим хозяйством осталась один на один. Приехал Дима, поржал над ней, научил снимать показания приборов, показал, как перекрыть газ и воду в случае необходимости, помог переставить мебель.

Теперь Алиса, целый день пробродившая по хозяйственным магазинам, устало тащилась домой со своей новой добычей: дуршлагом, ершиком и ковриком для ванной. А как она потащит гладильную доску? Черт, надо было дальше с Геной жить. Но, по крайней мере, новые хлопоты немного разозлили и отвлекли ее.

Она не сразу увидела четыре тени, загородившие ей дорогу, и, только почти наткнувшись на чью-то темную куртку, остановилась и недоуменно подняла голову.

— Ну здравствуй, жидовка. Я же тебе говорил, что мы еще увидимся.

— Здравствуй, Толик, — ответила Алиса, отступая на шаг и оглядывая всех четверых.

Все было плохо. Очень плохо. Толик стоял, засунув руки в карманы и небрежно перекатывая во рту жевательную резинку, и это еще не очень пугало, но вот другие двое сжимали в руках бейсбольные биты. Еще один стоял чуть в стороне с мобильником и, по-видимому должен был запечатлеть акт справедливого возмездия на видео. По спине Алисы пробежала струйка пота. Она опустила на землю ставшую ненужной большую хозяйственную сумку. Ершик и дуршлаг против бейсбольных бит не помогут, только сделают ее движения неловкими. Убежать не успеет, она ни разу не спортсменка. Может, закричать? В темном дворе не было ни души. Для детей поздно, для собачников — рано. «Надо было все-таки написать письма сыну», — мелькнула в голове мысль. — «Если сегодня выживу, так и сделаю». Больше ни о чем подумать она не успела.

— Так это ты любишь пидоров рисовать? — прервал паузу парень с битой — тот, что стоял слева от Толика.

— Гомосексуалистов. Они такие же люди, как и мы.

— Да ладно. То есть, мы, по-твоему тоже пидорасы, так что ли? — парень угрожающе придвинулся к ней.

Алиса опять отступила и незаметным движением пальцев расстегнула сумочку.

— Гомосексуалисты — это люди с другой сексуальной ориентацией. А пидорасы — это мужчины, которые собираются вчетвером напасть на беззащитную женщину. Так что вы сами определитесь, пидорасы вы или нет.

Парень замахнулся битой, Алиса отшатнулась, но тут вновь раздался негромкий голос Толика. Сегодня он был совершенно трезв и чрезвычайно спокоен.

— Погодь пока. Мы не будем на тебя нападать, детка, — обратился он к Алисе. — Я даже готов забыть былые обиды и закрыть глаза на твое поганое жидовское происхождение. Но есть одно маленькое условие.

— Какое?

— Сейчас ты на камеру, — он кивнул в сторону четвертого парня, — скажешь, что считаешь всех гомосексуалистов уродами и извращенцами, а картинки свои рисовала только ради славы, чтобы хайпануть на выгодной теме. Идея понятна?