"Я тоже не мог судить справедливо,- думал Валентин.- Я смотрел на ситуацию с точки зрения моей матери. Но, в отличие от нее, я не ненавидел Еву. Хотя я боялся ее, но она привлекала меня даже тогда. Возможно, меня бесило не то, что Ева заполучила Чарли, а то, что он заполучил ее. Помню, по сравнению с ней все другие девушки казались мне невзрачными. К тому же она перенесла большое горе - потеряла жениха во Франции в начале войны... Ну конечно!" Ему припомнились обрывки вчерашних разговоров. Двусмысленные слова Джона Скуна: "Разве вы не знаете, что ваш брат Чарли умыкнул ее у моего брата Харолда? Так что теперь моя очередь". Злобная вспышка юной Джози: "Сначала она была помолвлена с дядей Харолдом. Потом, когда он был во Франции, она бросила его ради Чарли Полла, а когда дядя Харолд погиб, вышла за Чарли". И наконец, тихий, красивый голос Евы: "Когда-то я была помолвлена со старшим сыном сэра Джорджа, который погиб на войне... Для меня не имеет значения, где жить... теперь".

О ком же она горевала? Всегда о последнем - или всегда о первом?

Вместе с этим вопросом ему в голову пришло еще одно воспоминание - о ссоре или, по крайней мере, о разногласиях между их матерью и Чарли. Это казалось невероятным: Чарли был настолько весел и добродушен, что его невозможно было вообразить ссорящимся с кем бы то ни было.

После стольких лет Валентин не мог вспомнить точную причину ссоры - он лишь знал, что это касалось Евы и что мать потерпела полное поражение. Быть может, миссис Полл выразила сомнение насчет искренности горя Евы по погибшему жениху? Да, кажется, так и было. Валентин четко представлял себе Чарли с раскрасневшимся лицом и сверкающими на солнце волосами, как у нордического героя - хотя он был слишком беспечным, жизнерадостным и, даже в том возрасте, посреди второго десятка, слишком толстым, чтобы сравнивать его с Зигфридом или Лоэнгрином {Герои одноименных опер Рихарда Вагнера}. Но, защищая Еву, Чарли преображался, угрожая мечом даже матери, которая давно привыкла считать свою особу священной. Валентин помнил ее слова, когда она удалялась побежденной: "Хорошо, Чарлз, пусть будет по-твоему. Но повторяю, Ева умудряется получать слишком много удовольствий для девушки с разбитым сердцем".

После этого миссис Полл больше никогда не виделась с Евой. Чарли и Ева продолжали встречаться и объявили о своей помолвке, но она больше ни разу не посещала дом при жизни матери жениха. Вскоре проблема разрешилась, благодаря кончине миссис Полл. Чарли оплакивал мать, как подобает хорошему сыну, но не выражал никакого раскаяния. В конце концов, он не был повинен в ее смерти.

Однако Валентин извлек урок из поражения его матери. Он знал, что Еве не нужно его присутствие, а значит, оно не понадобится и Чарли. Поэтому Валентин уехал и целые десять лет вел куда более простую и спокойную жизнь. Все же он решил вернуться и побывать на новой свадьбе Евы - вернее, как он говорил ей, посмотреть на нее и того, кого она выбрала себе в мужья. Разумеется, посмотреть со стороны и с должной осторожностью - как муха смотрит на росянку.

Вспомнив о своем глупом поведении вчера вечером, Валентин захлопнул книгу, встал, подошел к окну и устремил взгляд на залитый солнцем снежный зимний пейзаж.

И зачем он сделал это нелепое провоцирующее замечание насчет красоты Евы? Разве этого не было достаточно, чтобы заставить подобную женщину смотреть на него как на очередную жертву? "Ева живет тщеславием,- думал Валентин,- и я отлично знал это. Произнося такую фразу, я понимал, что сосредоточиваю на мне ее интерес. Неизбежный результат наступил позже, когда она позвала меня и я пришел..." Он сердито топнул ногой по ковру. "Почему я так поступил? Впрочем, я знаю почему. Я смутно чувствовал, что Ева нуждается в утешении. По какой причине? Из-за потери Чарли? Или потому, что ее новый муж оказался не на высоте? Это ее обычный трюк - выглядеть отважно переносящей великое горе". Но, обвиняя себя в глупости, Валентин чувствовал вину иного рода - словно он был несправедлив к Еве. "Валентин, не позволяй никому настраивать тебя против меня. Ты многого не понимаешь!"

Звук позади заставил его повернуться. Валентин надеялся и в то же время страшился увидеть там Еву, как будто его мысли о ней могли притянуть ее сюда, словно магнитом. Если бы это была Ева, он оказался бы полностью в ее власти. Он посмотрел вниз. Возле стола в нише, откуда он только что отошел, стоял Майлс, нервно подбрасывая монету и глядя на него.

Глава 10

– Здравствуйте,- сказал Майлс.

– Привет,- отозвался Валентин.

Они с любопытством смотрели друг на друга. Сходство мальчика с Евой казалось разительным. Майлс унаследовал ее темные волосы и глаза, пытливый, задумчивый взгляд, в котором таилась дерзость. Валентин почти не замечал сходства с Чарли. Ева подавляла все вокруг себя силой своей личности.

– Вы остались здесь?- спросил Майлс.

– У меня не было выбора,- ответил Валентин.- Сначала этот снегопад, потом...- Он заколебался, не зная, как много сообщили мальчику, вернулся к своему стулу и взял книгу.

Майлс подошел и сел напротив.

– Здесь полиция,- сказал он.- Этот здоровенный рыжий парень в утренней комнате - суперинтендант.

– Знаю.

– Он собирается арестовать кого-нибудь?

– Трудно сказать.- Взглянув на Майлса поверх книги, он заметил признаки возбуждения.- А что тебе об этом известно?

– Ну,- без всяких эмоций произнес Майлс,- я знаю, что дядю Джона убили. Ему прострелили голову отсюда досюда.- Он достаточно точно указал места входного и выходного отверстий пули в голове Джона Скуна.- Сам дядя Джон не мог этого сделать.

– Это я знаю. А тебе кто рассказал?

– Близнецы слышали, как тетя Эммелайн и дядя Люциус говорили об этом за завтраком. А я расспросил Сайкса. Слуги все знают - им сообщил Джевонс. Они говорят, что его застрелил кто-то из находившихся в доме весь вечер.- Майлс поглядывал на Валентина, наблюдая, какой эффект производят его слова.

Валентин продолжал читать.

Мальчик вытянул ноги, вздохнул и заговорил снова.

– Скажите...

– Да?- откликнулся Валентин, притворяясь погруженным в книгу.

– Вы мой дядя, верно?

– Верно.

Майлс бросил монету на стол. Так как Валентин не проявил признаков интереса, он выпалил:

– Я хочу сказать вам кое-что!

– Валяй,- кивнул Валентин, все еще не поднимая взгляд. "Уверен, что до сегодняшнего дня эту книгу никогда не читали так сосредоточенно",- подумал он.