— Прости, — произношу практически беззвучно, едва шевеля губами. Я всё ещё испытываю странные ощущения, не позволяющие мне послать Елая подальше. И меня буквально рвёт на части сомнение, когда говорю: — Ничем помочь не могу. Ты зря потратил время.

Пока меня ничего не остановило, тороплюсь развернуться и уйти, обхватывая себя руками, словно только так смогу собраться и заставить себя двигаться. Я уже миную несколько ступеней, когда внезапно в спину доносится:

— От этого зависит жизнь твоей матери.

Я резко торможу. Мне не требуется уточнений, чтобы понять, о ком именно говорит Елай.

— И моей, — уже не так вспыльчиво добавляет парень.

Почти шепотом, но я его слышу, и этого достаточно, чтобы обернулась и посмотрела на парня, застывшего с выражением обреченности на лице. Он знал, что это подействует на меня, но я точно не вижу ликования в его глазах. Мольба?

— А один я точно не осилю совершить задуманного, — вновь торопливо заговаривает Елай. — Поверь, даже если она для тебя ничего не значит, никто не заслуживает провести столько лет в компании одного Виктора.

И я верю. Верю его глазам, которые говорят больше, чем одно знание, сколько он провёл там времени. Всё написано сейчас в них.

Возможно, я уже никогда не смогу простить себя, но в данную минуту с моих уст способно слететь только:

— Я тебя слушаю.

Когда Алек выходит из душа, я уже стою в спальне, смотря в пустоту ночи около окна. Мы с Елаем оба оказались неправы, но меня сейчас мало интересует, почему в душе он провёл больше времени, чем обычно. Все мысли только и делают, что крутятся возле нашего короткого разговора с Елаем. Конкретного плана пока нет, но мне не даёт покоя, что так или иначе придётся Алеку лгать. Единственное, что утешает, что выбор я делала не между ним и Елаем, это — намного больше. Но всё равно я так смущена и пристыжена, что не могу глядеть ему в глаза. Не могу беззаботно болтать и делать вид, что была всё это время здесь. Я чувствую каждой фиброй тела каждый его шаг, слышу каждый его вдох и выдох. Когда его руки ложатся на мои плечи, уже так напряжена от ожидания, что и вовсе готова рассыпаться на сотни миллионов осколков.

— Принцесса…

Глубокий вздох, и я резко разворачиваюсь, сразу ловя его лицо ладонями. Впиваюсь в горячие и влажные после душа губы неистово тоскливым поцелуем. Я хочу утонуть, отключить мысли, просто прочувствовать, что Алек всё ещё со мной и между нами нет никакой стены из недосказанности.

— Всё хорошо? — спрашивает он, пытаясь немного отстраниться, чтобы поймать мой взгляд.

Но я не позволяю. Быстро киваю и снова перехватываю напряжённые губы своими. Целую и осторожно, и в то же время отчаянно, проводя ладонями вниз по его шеи, плечам. Руки Алека на моих предплечьях борются с сомнением остановить меня, но очень скоро сдаются, перемещаясь на спину, правая вверх на затылок, левая вниз на мою поясницу. Я добиваюсь желаемого. С глубоким придыханием он прижимает меня крепко к себе, и всё внутри меня начинает взбудоражено волноваться, я будто чувствую подъём и моментальный спуск, тело перестаёт подчиняться разуму, отдаваясь власти желания.

Алек — моё забвение.

Я знаю, что завтра мне будет ещё хуже. Точно с похмелья. Знаю, что выбираю самый простой, но в то же время самый неправильный способ забыть о чувстве вины. Но уже ничего не могу поделать с собой. Стыдно мне будет завтра, сегодня же я просто буду с Алеком, которому совсем не требуется времени на раздумья. Всего мгновение, и он увлекает меня в сторону постели, заставляя забыть обо всём на свете, кроме него.

Елай неисправим. Я бы даже добавила, что он неподражаем, если бы при этом не расходовались нервы Алека. За два часа обсуждения плана у меня жутко разболелась голова, а мы даже не пришли ни к одному толковому решению. Девяносто процентов времени было потрачено на пререкания, неуместные шутки и сплошные косые, режущие взгляды. Если бы это всё сопровождалось звуками ударов мечей, я бы действительно уже поверила, что мы на настоящем поле боя. В гостиной дома Марко и Николы воцарилась не на шутку взрывоопасная обстановка. Но спасибо хотя бы на том, что никто никого ещё не ударил, потому что желающих сорваться действительно достаточно. И я не исключение, потому что самая бесполезная по моему мнению здесь персона упорно взялась за попытку проверить запас моего терпения. И довольно профессионально, потому что оно уже на исходе. Это стервозное создание умудряется комментировать и подвергать сомнению каждое моё слово, и при этом находить кучу времени, чтобы заигрывать с Елаем. К слову, кажется, он не возражает. Да ещё и нашёл с ней общий язык.

Вообще, удивительно, как он ещё не воплотил последнее в действие, хотя уже каждый из нас готов поставить на кон едва ли не почку, что этот момент не за горами. Что, кстати, перетянуло наконец и Марко на сторону Алека, который не упускал ни одной попытки заявить Елаю в лицо, что все его предложения — полный отстой, и, скорее всего, приведут нас всех прямиком в руки наимилейшего Виктора. Хотя на это я бы запросто поставила вторую почку, уверенная, что единственный, кто действительно не хочет оказаться в руках Виктора, это — Елай. Остальные, кажется, пока и не понимают, во что ввязываются: слишком спесивы, чтобы проявить хотя бы намёк на беспокойство. Но оно есть, пусть никто и не хочет демонстрировать его наличие. Даже Алек делает вид, что всё под контролем, несмотря на всё, что мы выяснили вчера вечером. Он пока что об этом не рассказывает, и я не знаю, соберётся ли вообще. Может быть он хочет сначала выяснить всё у Елая, хотя утром мы пришли к ещё одной догадке, что первое нападение гибридов тоже не было, скорее всего, случайностью. Пока мы думаем, что Виктору нужны были подтверждения, что я могу обратить кого-то только одним поцелуем, и он хотел забрать Пашу. Или же он, напротив, не хотел лишнего внимания, поэтому собирался это предотвратить. Основная проблема остаётся в том, что это — всего лишь наши догадки.

— Мне нравится идея про “Троянского коня”, — говорю я, вклиниваясь в шумный спор, за что сразу зарабатываю очень обжигающий взгляд, когда Алек смотрит на меня сверху вниз.

Весьма ожидаемо, так как это идея Елая.

— Серьёзно, это хорошее предложение, учитывая, что сам Виктор только подобными методами и пользуется, — отвечаю сразу же, хотя Алек и не задавал никакого вопроса вслух, но его глаза были очень даже красноречивы.

Он качает головой, словно никак не может понять, как я могла принять сторону Елая. Это заставляет прочувствовать укол где-то в области сердца. Мне в тот час становится совестно от упоминания, что это уже второй раз за сутки, когда принимаю не его сторону. Он, конечно же, этого не знает, но выглядит именно так, будто это уже слишком. Однако говорит не так обвинительно, как смотрят его глаза на меня.

— Именно поэтому нам и не следует использовать данную идею, — Алек объясняет это всем, но его суженный скептический взор прикован ко мне. — Это так устроено: ты ожидаешь от других тех же пакостей, которые устраиваешь сам.

С сомнением выгибаю бровь

— И именно поэтому ты решил использовать против Елая его же метод?

Вот теперь Алек точно на меня злится. Он собирается фыркнуть, но я это предвижу, поэтому быстро добавляю.

— И именно ты подтвердил, что Елай это копия Виктора, — мельком бросаю взгляд на голубоглазого, — без обид, но ты и правда пользуешься теми же грязными методами, что и он.