– Хватит!
– хлопнул по подлокотнику кресла отец, - я больше не буду твоей марионеткой. И Пирения нам не нужна. От своих нищих спасения!..

– Замолчи, - зазвенел сталью и угрозой голос мажордома, успокойся. Может, позовем стражу?
– проговорил он в самое лицо государя, - хватит! Показал зубы, я их видел. Если хочешь счастливой жизни для себя и своих детей, сиди спокойно на золоченым истуканом. Завтра скажешь послам, что передумал. Отзовешь гонца. Все.

Словно он и есть государь, мажордом вышел.

Ничего не понял тогда маленький принц, но какое-то смутное беспокойство поселилось в его душе. А спустя год, отец умер. И многие при дворе говорили, что ему помогли...

Дверь сеновала открылась, проронив едва видный луч на привязанного к толстому бревну у стены Итернира.

– Я решил, - сказал принц, разрезая веревки, - идем.

10

– Ты уж извини, - тащил в рот ложку с похлебкой Итернир, задали мы тут тебе лишней работы, объедаем тебя. Орла этого, гвардейца, у тебя оставили. Да еще троих едоков привели. С едой-то, наверное, у вас не сладко?

– Да уж откуда сладко?
– вздохнул, отложив ложку Неуём, едоков-то вон, сколько, а работников всего ничего. Хоть и земля здесь родит славно, а все ж одна радость, что зимы нет, хоть по два раза в год урожай снимаем.

– А вот только я чего не пойму, - продолжал поглощать совершенно безвкусную, хотя и сытную, пищу Итернир, - как ты тут один управляешься, без хозяйки?

– Да откуда же ей, хозяйке взяться? Хозяйки все внизу остались. А тут они все дикие какие-то, так и норовят мужику промеж ушей въехать, или и того похуже, - добавил он, что-то, про себя, вспомнив, - хотя вообще-то и к такому привыкнуть можно. Тут недалеко совсем, у Звенящего Ручья, живет одна. Так мы к ней со всей округи и ездим. Ну, поможем ей за то, уж кто как, оно, дело-то понятное...

– У вас что, полиандрия?
– поднял голову, заинтересовавшись, принц.

– Это вы, светлый принц, напрасно такими словами-то ругаетесь, это ж и осерчать можно, - оскорбился крестьянин.

– Это в том случае, если у одной женщины много мужей, милостиво объяснил принц.

– А-а, - протянул крестьянин, - ну, вам-то ученым виднее, чего у нас там. Хотя вон, Толстому Парку повезло - он с женой живет. Детишек у них полный двор...

– А ты-то сам как здесь оказался, случайно не местный? приступил Итернир к осушению кувшина и не удержался, - какую же гадость вы тут пьете...

– Так то веревая настойка, она так всегда с непривычки-то, рассудительно ответил крестьянин, - а за то, как попал я сюда, так пришел правды просить. У нас там, внизу житья совсем не стало. Дети мрут, от голода, а господам зерно телегами отдаем. Вот как сынок-то подрос маленечко, четырнадцать ему годков как стукнуло, так и собрался я. Пошел, значит. Жена-то моя, поначалу пущать не хотела, это уж как водится, а потом в слезы, да и проводила до околицы, это уж так водится. Сынку-то уже двадцать скоро быть должно. А может и двадцать два?
– глаза Неуема остановились на какой-то точке на стене, глядя в даль, и видели они там оставленную семью.

– Это как же ты здесь-то тогда остался, - заинтересовался уже Ригг, - тебя же там, внизу-то, и по сию пору ждут, наверное?

– Да как остался, - еще горше вздохнул крестьянин, - я сюда дошел, повязали меня, как положено, к принцам привели, они меня пахать и определили.

– Так чего же ты не уйдешь?
– со святой наивностью спросил Итернир.

– Так уйти-то не штука, так только куда? Вниз уже нет пути. Я уж и не помню, не знаю, как вверх-то добрался. А теперь уж обратный путь мне не одолеть. Да и вперед идти некуда. Нет там дороги.

– Как же нет?
– вскинулся Ригг.

– Просто очень, нет и все, - как об очевидной вещи, ответил Неуем.

– Не пойму, как нет, - заволновался Ригг.

– Да не волнуйся, - попробовал утешить Итернир, - и ты, Крын, не беспокойся, хорошо, хоть, Ланс не волнуется, потому что никогда не волнуется, забыл я вам сказать, что они нас об этом деле предупреждали. Ничего, сами поглядим, проверим.

– Как же она все-таки кончается, - все же спросил еще раз Ригг.

– Да откуда же мне знать, - удивился крестьянин, - я сам-то не видел, а другие не рассказывают. Вот, пожалуй, в трактире, в городе, вам как есть обскажут.

– Ну, спасибо, хозяин, за угощение, - хлопнул себя по коленям Ригг, - но пора нам.

Все стали подниматься. Итернир подобрался к безуспешно пытавшемуся зачерпнуть ложкой в связанных руках солдату, лицо которого было покрыто весьма красноречивыми потеками и ссадинами.

– Ну что, поел?
– ехидно спросил он, - ты уж прости, что так с тобой обошлись, а только, куда же нам было деваться? Значит так, сейчас я тебе развяжу руки, а ты гляди, не наделай глупостей. Вон того, с ножом видишь, молодого?