– Ты откуда здесь взялся?

– Из одной несбывшейся вероятности, - он говорил нараспев, как сомнамбула.
– Я был лишен судьбы, а меня научили, как найти новую. Надо просто бежать, бежать с закрытыми глазами...

– Стоп, решительно сказала Ада.
– Это меняет дело. Ничего не попишешь, пошли отсюда. Только быстро и очень-очень тихо.

Когда они вышли на улицу, ее новый знакомый встрепенулся. "Понимаю, бормотал он, - теперь понимаю, почему я тут оказался. То кафе, оно было в этом самом переулке, на месте твоего дома..."

– Это не мой дом, - сухо перебила его Ада.
– Мой дом далеко отсюда. Очень далеко. Зато машина - вон за тем углом. Поедешь со мной.

– Конечно, - легко согласился незнакомец.
– Ты ведь, можно сказать, моя новая судьба - взамен утерянной...

– Да уж. Повезло тебе с "новой судьбой", - ухмыльнулась Ада, отмечая, однако, что ухмылка эта почти помимо ее воли превращается в сочувственную улыбку, а рука сама собой ложится на плечо незнакомца - нежный, дружеский, покровительственный жест. "Хотела бы я знать, от чего именно я его спасаю, думает она.
– Но спасаю, это точно..."

Глава 21. Афина

"Мощная страшная совоокая богиня архаики..."

Ада, Ада... Глаза серые, круглые, волосы взъерошены как перья, острые локти, тяжелые бедра. Рот кривится улыбкой: правый уголок вверх, левый - вниз. Ходит кругами по комнате, ступни утопают в тумане, словно бы невидимом, но для меня почти осязаемом почему-то... Голос резкий, каждое слово рыболовным крючком вонзается в виски. Невыносимое существо!

– Все просто: я убиваю тех, кто уничтожает дух поэзии. Поскольку выбирая жертву я не могу полагаться на собственные пристрастные суждения, я убиваю лишь тех, кто пишет стишки на заказ, будь это любитель, рифмующий корявые строчки ко дню рождения тещи, или профессионал, слагающий оду на восшествие очередного мудака к вершинам государственной власти... А этот идиот дал рекламное объявление в газету: "Пишу стихи к свадьбам, юбилеям и другим торжественным событиям. Качественно, недорого". Домашний телефон прилагался к объявлению; выяснить адрес - проще простого. Такие дела, Макс, такие дела...

Глава 22. Ахтиа

"В иранской мифологии злой волшебник, задающий 99 запутанных и каверзных вопросов."

– Почему ты его убила, мне более-менее понятно, - вздохнул я.
– Девушку-то зачем было мучить?

Она молчала. Внимательно рассматривала свои маленькие, почти детские руки с коротко остриженными круглыми ноготками. Наконец подняла на меня глаза, мрачные, как дождливый апокалипсис.

– А вот не знаю. Противная она была какая-то. Блеклая, сладкая, никчемная. Настоящая Хорошая Девочка, с большой буквы "хэ"... Наверное мне просто нравится мучить людей. До сих пор не нравилось, а теперь вдруг понравилось. Что, конечно, хреново. Думаю, это была моя последняя охота.

Я вопросительно поднял брови.

– До сих пор я вела бессмысленную и безнадежную, но священную битву. Я не получала никакого удовольствия от этих убийств. По природе своей я не убийца и, тем более, не садистка. Вернее, не была таковой прежде. Теперь все иначе. Значит, пора остановиться. Потакать своей жестокости, прикрываясь интересами духа поэзии - что может быть омерзительнее?!

Бред. Трижды бред. "Дух поэзии", понимаете ли...

Теоретически, все, что она говорит - ужасно, и мне бы положено не нежиться, свернувшись калачиком под леопардовым пледом Ады, а судорожно обдумывать план побега. Но мне не хочется никуда бежать. Мне хорошо в ее квартире-студии под крышей черт-знает-сколькоэтажного дома на северной окраине города. Я слаб, как новорожденный котенок, которого, к тому же, еще и топили неумело, в несколько приемов, но так и не довели дело до конца. Я знаю себя: теперь мне нужны, как минимум, сутки, чтобы оклематься. А здесь, у Ады, тепло, уютно, спокойно - мой папа сказал бы "как у бога за пазухой". Именно то место, где можно медленно, с наслаждением приводить себя в норму. И еще...

И еще. Меня не покидает ощущение, что в моей жизни теперь все правильно наконец-то! Рядом сидит серийная убийца, только что отмывшая в кухонной раковине лезвие своего ножа, а я ничего не могу поделать с ощущением, что эта кошмарная женщина - самый близкий и родной мой человек, потому что нас всего двое сейчас на этой планете, а больше и нет никого. И это прекрасно.

Она все чувствует. Знает, что я - не враг, но и не жертва. Больше Ада обо мне пока не знает ничего. Но для начала вполне достаточно.

– Думаю, тебе надо выпить, - тоном лечащего врача сообщает она.
– Мне, впрочем, тоже. Сейчас будет грог. С лимоном. Это круто, вот увидишь.

На плите свистит изумрудно-зеленый чайник гэдээровских кровей - неземной красоты вещь. Ада рыщет среди кухонных полок. С одной берет пакет с чаем, с другой - две большие стеклянные кружки; откуда-то извлекает бутылку - ух, ни фига себе!
– кубинского темного рома. Заваривает чай, наполняет чашки, щедрой рукой доливает туда ром. Лимон режет пополам (ага, тем самым ножом, но мне плевать), выжимает сок - напиток богов готов.

Пробую грог. Свежеприобретенная судьба нравится мне все больше.

– Приготовление такого напитка приравнивается к спасению жизни. Теперь я твой должник.

Она серьезно кивает, усаживается на корточки перед диваном, обремененным моим, обмякшим после трудного дня, телом, внимательно рассматривает мое лицо.

– Все бы хорошо, - говорит, - но знаешь, Макс, ты похож на привидение. Какой-то ты... ненастоящий. Выдумка, не человек. Но не моя выдумка. Чья же? Ты кто вообще?

Господи, и эта туда же!