– Расскажи мне про это место, - прошу я, закрывая глаза.
– Оно мне редко снится, и я почти ничего не знаю...

– Рассказать тебе сказку?
– тихо смеется Ада.
– Сказку о волшебной стране, где вечное лето, где без нас, сами собою, проживаются лучшие из выдуманных для нас несбывшихся жизней?

Глава 25. Ачуч-пачуч

...согласно поверьям, люди постепенно уменьшаются, достигая в конце концов размера, позволяющего им пройти через игольное ушко.

– О волшебной стране, да, - бормочу я. И вдруг сон снова слетает с меня. Слушай, - говорю, - получается, что вчера я мог попасть туда... наяву. Потому что я наяву ехал в этом троллейбусе, я же тебе рассказывал: он меня до подъезда довез...

– А вот не специалист я по троллейбусам, - немного сердито говорит Ада. Я по своим сновидениям пешком хожу, знаешь ли, а на дурацком городском транспорте я там не катаюсь... Наяву, говоришь? Ну, все может быть. Хотя мне всегда казалось, что оказаться там наяву труднее, чем верблюду попасть в Царствие Небесное...

– Пройти сквозь игольное ушко, - педантично поправляю я.

– Что?
– моргает она.

– Ты перепутала цитату. В первоисточнике верблюд проходил сквозь игольное ушко, а в Царствие Небесное попадали... вернее, наоборот, не попадали богатые.

– А, ну да, - рассеянно улыбается Ада. Мыслями она сейчас где-то далеко, там, где нет ни меня, ни верблюдов, ни игольных ушек, ни ущемленных в иммиграционных правах богачей. В Царствии Небесном, очевидно.

Больше всего на свете я сейчас хочу ее поцеловать, или хотя бы по щеке погладить, прикоснуться ласково к женщине, которую почему-то люблю больше жизни, но ее отсутствующая улыбка похожа на вежливое предложение убираться к черту, и я засыпаю. На сей раз - крепко и надолго.

Глава 26. Ашвины

Ашвины принадлежат к небесным божествам и связаны с предрассветными и вечерними сумерками <...> они возвращают жизнь умершим.

Меня никто не будит, поэтому я сплю чуть ли не до вечера. Проснувшись, обнаруживаю, что в доме никого нет, а на полу возле дивана лежит записка: "Можешь сожрать, выпить и выкурить все, что найдешь в доме, но не смей пользоваться мой зубной щеткой. И дождись меня обязательно!!!!!!!!!" восклицательных знаков целых девять, по числу моих запасных жизней. Что ж, хорошая цифра. Убедительная.

Но я, собственно, и не собирался отсюда убегать. Мысль о том, что я могу больше никогда не увидеть Аду, казалась мне - не то чтобы невыносимой, но весьма нелепой. И потом, у меня еще оставались вопросы. Столько вопросов! От ответов на половину из них в той или иной степени зависела моя жизнь; прочие же были продиктованы нормальным человеческим любопытством.

Поэтому я принял душ, заварил чай - больше мне, собственно, ничего не требовалось, и рад бы совершить дозволенный грабеж, да организм не велит, - и чинно уселся с чашкой в той части студии, которая выполняла роль кухни. К слову сказать, ни телевизора, ни радиоприемника у Ады не было; она не держала дома ни книг, ни газет. Ни единой строчки текста не удалось мне обнаружить в ее жилище - кроме, разве что, оставленной мне записки, но ее я уже прочитал. Чай пришлось пить в полном внутреннем молчании, и это немного действовало мне на нервы. Вспоминать вчерашний день было, мягко говоря, некомфортно; обдумывать свое ближайшее будущее - того хуже. А в настоящем не происходило ничего - кроме, конечно, чая. Да и тот быстро иссяк. Я уселся на подоконник и стал разглядывать облака. Этот процесс немного сродни чтению: такой же увлекательный, безопасный сон наяву, только сюжеты попроще...

На пороге сумерек в замке заскрежетал ключ. Ада вернулась. В первое мгновение, впрочем, я решил, что мое уединение нарушила какая-то посторонняя дама: сегодняшняя Ада не походила ни на давешнюю убийцу, ни на совоокую амазонку, пришедшую той на смену, ни на счастливую девчонку в красном свитере, которая убаюкивала меня минувшей ночью. Сейчас в дом вошла эффектная деловая женщина: шикарный серый костюм в тонкую черную полоску, изящные туфельки на низком каблуке, волосы аккуратно причесаны, на носу - пижонские очки "для чтения", узкие полоски стекол без оправы, по таким сейчас все городские модники с ума сходили, даже те, кому коррекция зрения не требовалась.

– Так вот вы какие, северные олени, - лопочу ошарашено.

Она улыбнулась одними губами, уселась напротив, испытующе заглянула в глаза. Вздохнула. "Давай, - говорит, - с вещами на выход."

Я был разочарован, но виду не подал. Признаваться, что я надеялся остаться здесь надолго, было бы опрометчиво - раз уж от меня решили избавиться. Но она и так все поняла.

– Той Ады, которая тебя вчера сюда притащила, больше нет. И не будет, я надеюсь. Я теперь вместо нее. А рядом со мной тебе делать нечего - наяву, по крайней мере.

– Это метафора?
– осторожно поинтересовался я, застегивая куртку.

– Это хренафора, - смеется.

Позже, в машине, она сказала:

– Меня не покидает ощущение, что вчера я спасла твою жизнь. Может быть, у тебя их действительно девять - да хоть четыреста! Но вещь все равно ценная, как думаешь?

Глава 27. Аэндорская волшебница

Волшебница из Аэндоры, <...> предсказавшая Саулу поражение в войне.

– Ценная, - говорю. Кто бы спорил!

– Ну вот. А взамен мне нужно вот что... Просить тебя молчать обо всем, что случилось, не буду: ты и без моей просьбы будешь молчать, тут я спокойна. И адрес мой ты вряд ли запомнил: я сама, когда сюда переехала, в первые дни по бумажке свой дом находила в этом лабиринте. Поэтому я попрошу тебя только об одном одолжении: не пытайся меня разыскать. Не нужно записывать номер моего автомобиля, не нужно наводить справки, не нужно шляться по этому району в надежде меня встретить. Ничего в таком роде, ладно? Считай, что я тебе просто приснилась. Это ни к чему не обязывает.