– Привык.
– Улыбнулся Нумминорих.
– И все-таки мне кажется, что ты делишь вещи на смешные и несмешные, руководствуясь какой-то странной, но все-таки существующей логикой. И я пытаюсь понять...

– Я и сам пытаюсь!
– Фыркнул я.
– И у меня не очень-то получается, если честно... Ты бы все-таки шел домой, парень. Я предпочитаю, чтобы меня окружали живые люди, а не измученные мертвецы, что бы там не думали по этому поводу наши горожане!

– Ладно.
– Кивнул Нумминорих.
– Домой - так домой... А ты уверен, что тебе не нужна моя помощь?

– Вообще-то я никогда ни в чем не бываю уверен.
– Весело признался я. Но я искренне надеюсь, что на сегодня действительно все! А если окажется, что я ошибаюсь - просто пришлю тебе зов.

Оставшись один, я поудобнее устроился в кресле сэра Джуффина и сладко задремал: на мой взгляд, этот антикварный шедевр как нельзя лучше приспособлен для уютного клевания носом в рабочее время!

Утро нового дня оказалось на редкость спокойным, я сам удивился. Судя по всему, мы взяли такой разгон, что действительно умудрились закончить все дела за целые сутки до этого грешного окончания года. Сэр Джуффин прислал мне зов и гордо заявил, что твердо намерен валяться в постели до полудня просто из принципа! Потом появился сэр Кофа и сообщил мне, что Кекки вынашивает точно такие же амбициозные планы касательно пребывания под одеялом. Я не возражал - кто я такой, чтобы не дать леди выспаться?! И вообще я пребывал в удивительно благодушном настроении, из меня веревки можно было вить! Так что я даже не дал себе труда возмутиться, что сэр Мелифаро, дезертировавший вчера сразу после полудня, все еще не спешит почтить Дом у Моста своим присутствием. Я даже не стал посылать зов - ни ему, ни Кенлех. "Пусть себе дрыхнут, жертвы жестокой страсти, снисходительно думал я, - что с них возьмешь!" Мне ужасно нравилось, что меня окружают исключительно бодрые лица наконец-то выспавшихся людей, слегка обескураженных неожиданно выпавшей возможностью побездельничать, просто лениво почесать языки за бесчисленными кружками камры. Было так здорово, что я даже не стал удирать домой: знать, что я могу сделать это в любой момент, и легкомысленно откладывать сие чудесное событие на потом, на мой извращенный вкус - чертовски приятное состояние!

Примерно за час до полудня я торжественно заявил, что все-таки собираюсь лишить всех присутствующих дивной возможности созерцать мою потрясающую физиономию. Лениво поднялся из кресла, закутался в теплую Мантию Смерти - ребята наперебой утверждали, что на улице по-настоящему холодно - и в этот момент в дверь зала Общей Работы просунулся кончик носа леди Кенлех.

– Что, девочка, этот бездельник, твой муж, решил, что теперь ты должна за него поработать?
– Усмехнулся сэр Кофа.

Я тут же открыл рот, чтобы развить эту гипотезу, а потом посмотрел на Кенлех, похолодел и заткнулся. Мне стало совершенно ясно: девочка пришла, чтобы поведать нам дрянную историю... неописуемо дрянную историю, судя по всему!

– С Мелифаро что-то случилось?
– Чужим, деревянным голосом спросил я.

Она молча кивнула и попыталась перевести дыхание. Мне потребовалось сделать то же самое: у меня в горле стоял какой-то противный комок, он мешал не только говорить, но и соображать.

– Но он жив?
– Не то вопросительно, не то утвердительно сказал Лонли-Локли. В звенящей тишине его голос показался мне безжалостно громким, как голос врача, замершего на пороге операционной после какого-нибудь рискованного развлечения со скальпелем. Кенлех снова молча кивнула, а потом испуганно уставилась на меня. Могу ее понять: выражение лица у меня в тот момент было то еще, я полагаю!

– Ну, если он жив, значит ничего непоправимого не случилось. Невозмутимо подытожил Шурф.
– Тебе следует успокоиться и рассказать нам все с самого начала, леди Кенлех.
– С этими словами он заботливо помог ей устроиться в кресле, вручил кружку с горячей камрой и даже осторожно погладил по голове своей смертоносной ручищей в здоровенной защитной рукавице - событие, на мой взгляд, беспрецедентное! Впрочем, и сама Кенлех, и ее сестрички наделены редким даром пробуждать отцовские инстинкты в недрах загадочного подсознания господ Тайных Сыщиков, начиная с меня самого...

– Спасибо, сэр Шурф.
– Тихо откликнулась Кенлех. Дар речи, хвала Магистрам, вернулся к ней довольно быстро.
– Вообще-то я должна была просто прислать вам зов и попросить, чтобы кто-нибудь приехал к нам домой, но я так растерялась: все не могла решить, кому именно следует присылать зов в таких обстоятельствах - Максу, или самому сэру Джуффину, или еще кому-нибудь... Поэтому я приехала. Решила, что расскажу обо всем тому, кого застану.

Я невольно улыбнулся: время от времени с нашей Кенлех случаются приступы чудовищной нерешительности. В такие моменты она вполне способна грохнуться в голодный обморок за накрытым столом, пытаясь понять, с какого блюда следует начинать трапезу...

– Итак, наш Мелифаро жив.
– Нетерпеливо сказал сэр Кофа.
– И что же в таком случае с ним не так, девочка?

– С ним все не так.
– Растерянно объяснила Кенлех.
– Он сидит в гостиной, не двигается, и почти не дышит. И ничего не говорит.

– Ничего не говорит?
– Удивленно уточнил Лонли-Локли.
– Да уж, значит с ним действительно что-то не так...

– Он ничего не говорит, и ничего не слышит.
– Испуганно подтвердила Кенлех.
– Во всяком случае, он никак не реагирует на происходящее. И у него такое счастливое лицо... Это почему-то кажется мне особенно жутким.

– Поверь мне, девочка: если бы у него при этом было несчастное лицо, нам следовало бы волноваться гораздо больше.
– Заверил ее сэр Кофа.
– По твоему описанию он здорово похож на околдованного, но по крайней мере мы можем быть уверены, что его никто не мучает... Не так уж мало!

– Нужно поехать к нему домой и посмотреть, что случилось.
– Ко мне наконец-то вернулась способность соображать и дар речи, заодно.
– Кто со мной?

– Тебе решать.
– Пожал плечами Лонли-Локли.
– Но думаю, что мое участие в этом деле не является таким уж необходимым. Убивать там пока некого, а бороться с наваждениями я не мастер... разве что со своими собственными.