Не знаю, правда это или нет, но Егоров он предал. T. R. обещал участвовать в смене власти в партии, обещал зачитать специально написанный для него доклад на съезде. Но обманул и сдал все планы руководству.

В результате товарищей Егорова и Данченко исключили из партии за два дня до съезда. Левая оппозиция внутри партии оказалась парализована.

Егоров, однако, унывать не стал. Ещё до съезда он с соратниками обдумывал самые разные варианты прямого действия. Если не получится сменить власть в партии, – рассуждал он, – инициирует раскол. Не выйдет раскола, сделаем откол.

Откол у него и получился. В следующие же несколько дней из партии в знак солидарности с лидерами ультралевой внутрипартийной оппозиции вышло около тридцати человек.

Итак, Анатолий Михайлович организовал мне встречу с Женей Егоровым. Где уж познакомились эти двое, я понятия не имею.

Была ночь, Егоров был одет во всё чёрное, и вообще атмосфера мне показалась довольно зловещей. Егоров был похож ни то на маньяка, ни то на террориста, ни то на сотрудника ФСБ. Временами на всех трёх одновременно.

Мы гуляли по самым тёмным закоулкам бетонных гетто района Коньково, и мне постоянно казалось, что сейчас Егоров выхватит нож и зарежет меня. Он был напряжен, натянут как струна.

Во время прогулки мы говорили о многом: о тупых студентах МГУ, о том, что все наши левые – идиоты, о том, почему так популярен Жижек, а вот Тарасова почти никто не знает.

В итоге он начал вербовать меня к себе. Я ему задал вопрос: «Как далеко вы готовы зайти?».

Егоров казался человеком внушительным, серьёзным.

Он всегда ходил в пиджаке и был похож на чиновника.

С ним хотелось говорить именно так, как учили в

«Протоне», то есть нарочито вежливо, официально и очень учтиво, но при этом без пафоса и лишних слов – строго по делу.

– Я готов зайти дальше, чем RAF, – не задумываясь ответил он.

Подробностей в тот день я не спросил. Для второй встречи ответ меня вполне устроил.

Мы сели в метро на станции Университет и доехали до Чистых прудов. Егоров жил на Братиславской, и ему нужно было пересаживаться.

Потом мы встретились ещё несколько раз. Я побывал у Егорова дома.

Вопреки моим ожиданиям, квартира была милой, уютной и мещанской. Сначала я думал, что такой маньяк как Егоров должен жить в страшной убитой хрущобе, где всегда будут царить зловеще-неприятный серый полумрак и запустение.

Я представлял, что его квартира похожа на жилище Сони Барнаш.

Ну, а затем товарищ Егоров посвятил меня в некоторые свои дела.

Глава пятая. Что мне рассказал товарищ Егоров.

С самого детства товарищ Егоров рассуждал об идеальном государстве. Обдумав и изучив как следует самые различные идеологии, он все их отверг, кроме одной единственно верной – революционного марксизма.

Затем товарищ Егоров начал изучать состояние левого движа у нас в стране. Его он нашёл крайне удручающим. Тогда он принялся думать над тем, как этому движу поскорее помочь. Как вытащить левое движение из того чудовищного болота, где оно оказалось?

Очень быстро он понял, что единственное возможное решение в условиях, когда страна находится во власти неолиберальной неофашистской террористической диктатуры, – это партизанская борьба.

Когда Отечество находится в опасности, когда народ изнывает под гнётом солдатского сапога, когда родная земляк взывает о помощи к своим сынам, когда скорейшее изгнание подлых оккупантов, – долг каждого достойного человека, не может быть и речи о том, чтобы слабовольно прикрываться словесами и «революционными» фразами о «построении массового рабочего движения».

Наши условия напоминают условия беднейших стран

Азии и Латинской Америки, где подлая реакционная военщина, церковники и богатеи зажали от народа последнюю копеечку, превратили население страны заложников своей террористической политики, в покорные орудия варварского разграбления природных ресурсов их стран.

Егорову стало ясно как божий день, что наши левые также являются если не младшими бенефициарами, то уж точно подпевалами этого процесса. Они лишь говорят, что борются против власти, на самом деле единственный, кто борется – это неорганизованный народ, тогда как наши левые – главные саботажники этого великого сопротивления, главные его могильщики наравне с полицаями и доносчиками.

Он быстро понял, что левые у нас не хотят революции. Они хотят хорошо жить при капитализме, тратить чужие деньги, не работать, жить в комфорте и безопасности, считаю себя при этом великими борцами и революционерами.