Наконец, прелестная гречанка приблизилась ко мне вплотную, положила одну руку мне на плечо, а другую – прямо на ягодицу, развернула меня к себе лицом и, посмотрев мне прямо в глаза своим холодным, похотливым, насквозь пронизывающим взглядом двух огромных сапфировых глаз, произнесла: «Ну, приступим?».

Я не буду подробно описывать всего того, что происходило дальше. Скажу только, что это было нечто среднее между тем, что зритель может увидеть в таких известных кинофильмах соответствующего направления, как «Большая жратва» и «Сало, или 120 дней Содома».

Однако же кульминационную сцену всего этого чудовищного сексуального шабаша я должен набросать хотя в общих, пусть даже самых приблизительных чертах.

Когда город уже окончательно погрузился в сумерки, а за окном властвовала непроглядная, лишь местами прерываемая едва различимым светом крохотных дальних огоньков темень, – я в очередной, уже, кажется, в третий или четвёртый раз забрался на Свету Солнцеву.

– Молли, открой окно! – крикнула внезапно Света, обращаясь к Барнаш.

Соня тут де подошла к окну и растворила его настежь.

– А теперь, Марат, – обратилась ко мне Солнцева, – делай своё дело и ори! Ори что есть мочи!

– Что орать-то?! – малость растерялся я.

– Как что? – удивлённо и даже малость как-то раздражённо переспросила Света. – Ори во всё горло: «Неограниченная власть!».

– Чего? – совсем уж было удивился я.

– Ты с дуба рухнул?! – совсем злобно обратилась ко мне Соня. – Это же девиз нашей банды! Мы всегда кричим его когда кончаем!

– А, понял! – радостно ответил я, принявшись изо всех сил за дело.

А теперь попробуйте вообразить себе получившуюся картину. Раздетый наголо пухлощёкий мальчуган занимается анальным сексом с толстой белокожей девочкой двенадцати лет, крепко вцепившись обеими руками в её жирные бока и прямо-таки подпрыгивая от удовольствия. При этом он не столько орёт во всё горло даже, но скорее утробно воет: «Не-е-ео-о-огра-а-ани-и-иче-е-енна-а-ая вла-а-асть!».

И этим счастливым мальчуганом был я. Да, в тот момент я взапрямь ощущал себя самым счастливым человеком на земле.

Чудовищный вопль разрезал холодный, влажный и очень густой, совершенно непригодный для дыхания воздух декабрьской московской ночи. Утробный стон летел над пустынными, погружёнными в кромешную темноту дворами, над крышами таких маленьких, как казалось с этой высоты, хрущёвок, уже подготовившихся к наступающей зиме и нахохлившихся точно продрогшие перепёлки. Крик летел над покинутыми корпусами заводов, над гаражами и железнодорожными перегонами, над разрушающимся западным портом, над рекой и над парком. Несясь сквозь московский воздух на чудовищной скорости, он гулко ударялся о ржавеющие подъемные краны в порту, о гигантские трубы заброшенных котельных, о стены высотных и совсем низеньких домов, разлетался эхом во всех окрестных дворах и подворотнях, наполнял собой воздух заросших диким кустарником пустырей, покинутые исполинские корпуса местных заводов и давно уже брошенные рабочими строительные площадки, где сквозь застилавшие их поверхность бетонные плиты давно уже пророс изобилии пожелтевший и стухнувший к холодам дикий бурьян.

Я занимался анальным сексом с двенадцатилетней девочкой и что есть мочи орал: «Не-е-ео-о-огра-а-ани-и-иче-е-енна-а-ая вла-а-асть!».

Сначала я горланил один. Затем Света не выдержала и тоже принялась орать всё ту же самую фразу. Потом к нам присоединилась Соня…

Когда эта последняя забралась ко мне на спину и стала тоже кричать, – мы все превратились в один сплошной комок жутко воющей белой плоти.

Я орал, изо всех сил вцепившись в жирные бока Светы Солнцевой. Я почувствовал наконец ту самую неограниченную власть.

Да, именно это было самым удивительным за весь тот день ощущением. Именно тогда, в тот самый момент, когда я занимался с девушкой анальным сексом при этом истошно кричал, – я внезапно ощутил в себе невероятный прилив сил. Этот прилив всё нарастал и нарастал до самых пор, пока не перешёл в какое-то странное чувственное наводнение. Да, именно наводнение, потоп: ведь мне казалось тогда, будто нахлынувшие чувства просто лишили меня разума, полностью поработили меня и теперь уже управляют мной так, как им вздумается, а сам я отныне уже над собою не властен. Однако де затем это чувство также исчезло, уступив место совершенно неистовству. Да, именно тогда я понял, что такое настоящее неистовство. Ведь тогда я полностью лишился контроля над собой, потерял всякую способность к рефлексии и трансформировался в какого-то жуткого сексуально озабоченного берсерка, готового изнасиловать бетонную стену. Именно в тот момент я и ощутил, что же это такое, – неограниченная власть.

В нашей школе многие любили повторять это выражение, – неограниченная власть. А Света Солнцева данное словосочетание просто обожала. Равно как и все лидеры той чудовищной банды, которую основала в нашей школе Тоня Боженко.

Знаете, что меня больше всего поражало в возглавлявших этот мрачный подземный орден людях?

Многих (и меня в том числе), конечно, удивляло то, что всё это были люди умные, талантливые, наделённые широким кругозором и глубиной мысли. Это могло удивлять. Удивлять, но не поражать.