Возможно, что в это время, перед самой перестройкой особист и не имел полномочий посадить паренька, но те, кто много лет жили «под колпаком» у советской власти, еще не скоро смогли избавиться от страха за свою жизнь и свободу при любом контакте с властями.

В Присутствии Всевышнего есть Нечто такое,

что делает человека Свободным и раскрывает

в нём масштабность души, помимо всех

Человеческих Качеств добродетели.

Май заканчивался, школьники радовались каникулам, Реувен ждал ответа из ОВИРа и «ни к чему не мог приложить руки». Он жил как зомби, работая, принимая пищу, слушая беседы окружающих, не участвуя ни в чем. С девушками он и раньше не часто общался, но сейчас вообще прекратил всякое общение, даже дружеское внимание от противоположного пола его стало раздражать. На вопросы он отвечал коротко: «Не хочу здесь ничего серьезного начинать». Родители стали волноваться за здоровье сына, но на все вопросы он отвечал односложно:

– Я просто жду, разве непонятно?

Но для Давида и Пети жизнь была полна. Они сочинили сценку, где песня-рассказ их собственного сочинения должна была поведать историю о том, как обезьянка решила стать человеком. После многих попыток и мытарств обезьянка признает, что если уж сотворена она обезьяной, то и развиваться стоит в этом направлении, а не пытаться идти против своей природы. Задумка была очень комичная и поучительная, но ребята столкнулись с тем, что попали «между стульями». Для религиозного общества сценка показалась слишком «мирской», а светское общество отрицало и отказывалось принять ее из-за темы.

В один из дней ребята пришли с репетиции очень расстроенными. Они нашли ребят, которые согласились играть в сценке, даже бутафорию подготовили и уже почти закончили репетиции, но никак не могли найти место для выступления. Они зашли ненадолго к Пете домой, чтобы переодеться и идти гулять. Войдя в дом, они продолжали спорить.

– Да этот директор просто сноб и лентяй! – возмущался Давид. – Он мог бы дать нам выступить! Тем более, что многие готовы даже заплатить за этот спектакль! Так что на аренду зала на час нам бы хватило! Есть такое выражение: «души прекрасные порывы». Так вот, в его случае «души» – это глагол!

– Ты слишком вспыльчивый, – размеренно и спокойно отвечал Петя, – если бы ты не психанул, может быть я бы его уговорил…

– Конечно, ты же у нас крутой дипломат, – съязвил Давид. – Да ты зануда, а не дипломат!

– Мальчики, пожалуйста не ссорьтесь, – послышался голос Киры Марковны с кухни – у меня для вас есть немного клубники.

– Мы? Ссоримся? – не поняли оба мальчика. – И не думали! – ответили они почти хором.

– Просто Давид псих, и все об этом знают – добавил Петя, рассмеявшись и изобразив удар по ребрам, но почти не прикоснувшись.

Давид изобразил, будто сгибается от удара, и сам в ответ также изобразил удар другу по руке.

– Просто Петька тормоз и удавка, и все об этом знают, – возразил Давид.

Мальчики произнесли свои фразы почти одновременно и Кире Марковне было не просто услышать и понять сразу двоих.

– Вот поэтому вы так хорошо дружите, вы очень разные и дополняете друг друга, – улыбнулась она.

– Или когда-нибудь друг друга грохнем – рассмеялись ребята.

– Ладно, мир на время еды, – добавил Давид. – Только можно я помою ее сам, а то мама будет ругаться, если клубника не промыта по всем правилам… – добавил он.

– Не морочь мне голову, Давид, за эти годы я научилась мыть фрукты по кашруту, – отмахнулась Кира Марковна. – Помню, помню, что не должно быть ни единой личинки или жучка, – рассмеялась она – я и сама всегда также мыла. Меня не вдохновляет есть фрукты с протеином.

– Спасибо! – обрадовался Давид. – Мне так нравится, что мы можем с Петкой есть иногда вместе! Почему-то мне кажется, что происходит что-то крутое, когда люди могут общаться за одним столом. У нас столько правил по пище, что я ни с кем и нигде больше не могу есть, каждый раз думаю, что съем какую-нибудь запрещенную гадость…

– Я тебя понимаю, – кивнула Кира Марковна – и согласна, что в возможности поесть вместе есть что-то важное. Мы иногда недооцениваем простые вещи в жизни.

Ребята поели клубники, которую Кира Марковна поставила на стол. Для мужа и старших детей она оставила в холодильнике, чтобы они могли полакомиться, когда вернутся с работы и учебы. Ребята поели и убежали. Они вернулись к вечеру, когда Федор Петрович уже вернулся с работы. Казалось, что между мальчиками высокое напряжение. Они не ссорились, но были взвинчены оба.