Внутри хижина казалась пустой и если не заброшенной, то покинутой неделями назад. Было много пыли. Раньше Мейнир старалась убираться чуть чаще, но теперь почти не получалось заставить себя сделать это. Она послушно села за стол и безучастно смотрела, как опустившийся напротив странник достал из своей сумки склянку. Видимо, с зельем. Странник нашёл чашку, протёр и перелил в неё содержимое склянки. Подал Мейнир.

— Это должно придать сил, — пояснил он. — Что-то подсказывает, что вам сейчас тяжело даже говорить.

Это правда. Мейнир медленно обхватила чашку обеими руками — опасалась, что одной не удержит. Ей в самом деле хотелось узнать, кто этот гость, зачем он её искал. Если зелье поможет стать достаточно живой для беседы, почему бы и не принять его. У жидкости был цвет слабо заваренного зелёного чая, а пахла она сладковато, цветами и немного фруктами. Не удавалось почувствовать ничего подозрительного, но Мейнир всё равно пила очень медленно. Особенно тяжело дались первые глотки. Просто совсем не хотелось пить, казалось, что стошнит даже от капли. Но всё обошлось. Тело начала наполнять энергия, пальцы крепче сжали чашку, мысли стали не такими вялыми. Мейнир допила зелье и попыталась улыбнуться. Получилось плохо, она ведь никогда не улыбалась.

— Ещё раз спасибо, — произнесла она уже твёрже, но всё равно довольно тихо. — Кто вы? Почему оказались здесь?

— Хенбетестир. Странствующий дух. Или маг. В целом, это не так уж важно, да и значит почти одно и то же. Я занимаюсь тем, что хожу по миру и знакомлюсь с разными людьми, магами. Кем угодно. Просто потому, что пытаюсь их лучше понять и, может, однажды стать похожим на человека.

— Тогда вы ошиблись с целью. Не думаю, что сама могу называться полноценным человеком.

Мейнир печально вздохнула. Она сама больше походила на духа, призрака, тень, так что точно не могла стать удачным примером, рассказать что-то полезное.

— Да, я слышал, что вас называли скорбящей девой, призраком, захватившим мёртвое тело. Но всё же вы живы. И у того, почему вы в подобном состоянии, тоже есть причины, которые стоят того, чтобы их узнать.

— Есть… — кивнула Мейнир, и взгляд её стал ещё тоскливее. — Только они связаны с прошлым. С прошлой жизнью, которую я вынуждена отчётливо помнить. Как кару за содеянное. Это справедливо, но всё же… Лучше, когда смерть приносит избавление.

— Что же случилось в вашем прошлом, что погребает теперь настоящее? Кем вы были?

— Ведьмой и королевой. Да, сейчас в это поверить сложно даже мне самой…

Сколько Мейнир себя помнила, её жизнь состояла только из скорби. Радость, желания, тяга к жизни, — всё это было ей чуждо, незнакомо. У ведьм особенно велик шанс вспомнить свою прошлою жизнь, но как жестоко, что память, особенно столь отчётливая, сохранилась именно в этот раз. Мейнир постоянно вспоминала о тех, кого не смогла спасти, винила себя за это и оплакивал погибших. Ведомая странной тягой, она сбежала из дому в этот лес, нашла заброшенную хижину, в которой когда-то жил лесничий, и поселилась здесь. На самом деле её тянуло к тому, что находилось в сердце леса, но не хватало сил туда дойти, не хватало смелости снова увидеть то место. Как ведьме, ей очень сильно помогало выжить зверьё и сам лес, потому что она очень редко могла заставить себя дойти до людей, а почва в этом месте без магического вмешательства плохо подходила для выращивания еды. Впрочем, Мейнир совсем не против была умереть. И это, пожалуй, всё, что можно было рассказать о ней сейчас.

Однако в прошлой жизни она была Изольдой Халльгер, третьей принцессой Кольнема. Там испокон веков правили ведьмы, и главнее всегда была королева, а не король. Впрочем, третьей принцессе престол не светил, а она и не была против. Власть — это что-то слишком тяжёлое, удушающее, особенно для той, кого тянуло на волю, а лучше — в небо. Совершенно естественное желание для ведьмы, чья натура близка с природой. Пожалуй, именно поэтому у аристократии Кольнема было не такое строгое воспитание, как в том же Валлерале. Нет смысла пытаться полностью изгнать из волшебника его суть.

У Изольды был не самый простой характер, и взрослым пришлось с ней изрядно помучиться. То туфли выкинет, потому что босиком бегать удобнее, то обратится птицей и на целый день куда-то пропадёт, то попытается сбежать, чтобы понаблюдать за людьми. Особенно много проблем доставляло последнее. Изольду очень интересовали люди. Они были такими простыми, такими похожими между собой. Слабыми, даже ауры чувствовать не умели, но среди них почему-то всё равно находились те, кто ставил себя выше магов. Это очень веселило! А ещё было интересно смотреть за тем, как люди трудятся, пытаясь сделать то, для чего магу хватило бы одного заклинания. Человеческое трудолюбие вызывало уважение и даже немного восхищало.

Только вот в Кольнеме почти не встречалось обычных людей. Надо было очень постараться, чтобы не унаследовать способности к магии. Она ведь могла передаваться как по наследству, так и вместе с душой, поэтому когда соединялись склонное к магии тело и душа мага, не оставалось шансов родиться человеком. Так что для удовлетворения любопытства Изольда сбегала в другие королевства, а самым близким как раз был Валлерал. Она совершенно не боялась местных верующих, которые попытались бы убить ведьму, не задумавшись, что это могло бы привести к войне. На Изольде ведь не было написано, что она принцесса.