Образ обнаженной Тесс, танцующей для этого жирного русского ублюдка, уничтожил все мои рациональные мысли. Я смял простыни в руках, зарылся в них пальцами и представил на их месте глаза Жаркова. Меня переполняла жгучая ненависть — та внутренняя, ответная ненависть, которую редко можно было увидеть в нормальное время. Я чувствовал себя диким человеком, находившимся на грани жестокой битвы: я превращался в зверя, в альфу, готовящимся защитить свою женщину от ближайшей угрозы.

— Гррр! — зарычал я, что напугало Тесс. — Зачем ты мне это рассказываешь? Я в курсе, что все его действия по отношению к тебе были ужасными! — в этот момент я находился практически в отчаянии.

Через минуту в дверь постучала мисс Джонс.

— У вас все в порядке? Что-то случилось?

— Все в порядке, мисс Джонс. Спасибо, — ответила Тесс, заставив себя улыбнуться.

— Ладно, просто переживала. Увидимся утром, — она посмотрела на нас, ища признаки нашей ссоры, прежде чем закрыла дверь.

Сначала я услышал удаляющиеся шаги мисс Джонс по коридору, а потом шмыганье Тесс носом.

Девушка вытерла лицо. На ее щеках были отчетливо видны дорожки от слез.

— Я рассказываю тебе это для того, чтобы ты знал — говорить о своих чувствах это нормально. Возьмем, к примеру, мою ситуацию. Это первый раз, когда я поделилась этим с кем-либо! И знаешь что? Теперь я чувствую себя намного лучше, не ищу сочувствия и не строю из себя жертву. Я просто пытаюсь донести до тебя, что открыться кому-то — это нормально. Почему ты не можешь понять, что я имею в виду?

— Потому что некоторые личные вещи должны оставаться личными. Не обязательно обсуждать каждую ситуацию!

— Не согласна.

Последовала пауза.

Я провел большим пальцем левой руки по костяшкам правой. Я снял бинты, так как те пропитались кровью. Прошло несколько минут, прежде чем Тесс снова заговорила.

— Послушай, я просто пытаюсь помочь. Ценю то, что ты пытаешься вернуть меня домой, но, если мы вместе собираемся начать все сначала, между нами должно быть доверие, — пояснила она. — Но, наверное, лучше лечь спать, чтобы подготовиться к утренним событиям. Спокойной Ночи.

Как бы мне ни хотелось окончания этого разговора, нельзя было оставлять все на такой ноте. Казалось, Тесс хотела отказаться от моего предложения, и я безумно боялся, что она отстранится или передумает, если я не поделюсь с ней какой-нибудь информацией о себе.

Я сделал глубокий вдох.

— Я расскажу, что случилось с моей матерью.

— Правда? — она не верила, что я заговорил.

— Да.

— Хорошо. Я слушаю.

По какой-то непонятной мне причине она реально переживала, ей на самом деле было не все равно, что случилось с моей мамой. Никто никогда не заботился обо мне, кроме Кевина и теперь вот Тесс. Это было явно написано на ее лице и понятно по голосу.

От этой мысли я ощутил резкую боль в груди, будто ребра сдавили сердце и не давали делиться личным. Я чувствовал необходимость защитить себя и сохранить свои секреты. Такое ощущение, словно мое тело сдавалось, и все сжималось внутри. Тесс не собиралась оставлять эту тему. Кто знает, расскажи я ей кусочек информации, может, она на какое-то время перестанет спрашивать о моем прошлом. И тогда я смогу вернуться к тому холодному, отстраненному, бесстрастному мужчине, каким был неделю назад, прежде чем спас девятнадцатилетнюю англичанку от русских головорезов.

Я надавил пальцем на костяшку настолько сильно, что кисть пронзило болью. Мне не нравилась идея смотреть на Тесс во время признаний, поэтому я уставился на стену. Говорят, глаза — окна человеческой души, а я еще не был готов раскрыть все свои карты перед девушкой.

Я говорил быстро, желая поскорее покончить с этим и надеясь, что Тесс не станет меня перебивать.

— Мама умерла, когда рожала Кевина.

Тесс ахнула.

— Мне так жаль! — она явно не ожидала такого исхода.

— Это было очень давно, — произнес я. — Тут не о чем сожалеть. Моя мать умерла. Мой младший брат мертв. Миссис Макгриви мертва…

— Кто такая миссис Макгриви?

Я лишь покачал головой. Мне не хотелось раскрывать больше, чем нужно, и я продолжил:

— Мама и младший брат были единственными людьми, которые имели для меня значение, особенно Кевин. Единственный положительный момент в их смерти — им больше не пришлось терпеть отца-алкаша. Но теперь все мертвы, и больше говорить не о чем. Теперь мы ляжем спать?

«Мне так жаль, брат. Держу пари, мама была замечательной женщиной. Прости, что ей пришлось умереть из-за меня», — услышал я голос Кевина в своей голове.

Тесс кивнула.

— Да, ляжем.

Наконец девушка забралась на кровать рядом со мной и положила голову на подушку рядом с моей рукой. Похоже, я растерял всю уверенность в выбранном мною пути, ведь неизвестно куда он приведет в конечном итоге.

Я понятия не имел, что делать дальше.

Обычно я всегда был уверен в своих действиях и знал, что мои четко продуманные планы дадут желаемые результаты. Но теперь все казалось каким-то непонятным, а будущее туманным. От этого я ощущал себя слабым и неуверенным. Я не мог обнять Тесс; иначе показал бы свою уязвимость. К черту это дерьмо. Оно не в моем характере. Поэтому я просто лежал и ждал, когда Тесс заснет.