Швейцар, стоявший буквально в шаге от меня, негромко проговорил:

– Monsieur, on ne fume pas ici. S'il vous pla^it, 'eloignez-vous. (Месье, здесь не курят. Отойдите пожалуйста в сторону. Фр.)

Я вопросительно уставился на мужчину – французский язык мне неизвестен, и я даже не мог представить, что он мне говорит.

– Вот басурманин чёртов… - Негромко проговорил по-русски швейцар, после чего перешёл на английский, который мне был известен лучше, чем язык Наполеона, хотя и им я не владел в совершенстве:

– No smoking.

Не узнать фразу, которая попадается на глаза буквально на каждой автомобильной заправке, я, конечно не мог, поэтому доброжелательно улыбнулся и уже по-русски ответил:

– Так бы и сказал, по-человечески, что здесь не курят. А то лопочешь что-то по-лягушачьи и ничего не понятно.

Швейцар удивлённо посмотрел на меня, после чего с его губ сорвался банальный вопрос:

– Ты русский?

Я в очередной раз улыбнулся:

– А не похож?

– Советский или наш?

После короткого раздумья, осторожно отвечаю:

– Не советский.

Пока мужчина внимательно меня изучал, я убрал сигарету в пачку и спрятал её в карман.

– Барчука какого привёз? – Участливо спросил швейцар.

– Его самого. Шоферю помаленьку.

– И как?

– Платят нормально. Вот только по-русски ни черта не понимает. Приходится английский учить.

– А сам откуда?

– Так из Москвы.

– А сейчас?

– Вообще, в Польшу мы от большевиков сбежали. – Почти правду ответил я. – Работаю, вроде как, здесь.

– А звать-то как?

– Иван.

– Ваня, значит? А меня Николай. Николая Евгеньевич Евграфов.
– Протянул руку швейцар. После короткого рукопожатия, я решил перейти к делу.

– Заработать хочешь?

Швейцар вопросительно посмотрел на меня:

– А кто ж откажется-то? Что нужно?

– Барчук-то мой ищет девушку одну. Невесту свою. Поссорились они, ну она и убежала. Подружки её сказали, что здесь она номер сняла. Могла под другим именем записаться, а могла и ещё куда переехать. Вот меня и послали узнать.

На описание Терезы у меня ушла пара минут – я вспомнил не только цвет волос, но и одежду, в которую была одета девушка, а также указал примерное направление, откуда она должна была прийти. К моему сожалению, вчера вечером Николай Евгеньевич не работал, но денег заработать очень хотел.

– Я могу поспрашивать… - Негромко сказал швейцар, и я достал из кармана купюру в сто французских условных единиц. Я про франки, если что.

Обрадовавшись полученным деньгам, Николай Евгеньевич сразу же начал делиться информацией:

– Вчера работал Франсуа. Он появится после трёх часов. Я с ним поговорю. Сколько я могу ему обещать?

– Если информация будет стоящая, две сотни франков. – Задумавшись ответил я. – Ещё сотня тебе, если информация будет стоящей.

Швейцар кивнул.

– Я ещё поспрашиваю у горничных. Может быть они что-то видели? Где тебя найти, Ваня?

Я ненадолго задумался – в этой гостинице меня вряд ли поселят даже на время расследования:

– Давай тут же, в шесть вечера?

– Отлично! Готовь деньги, Ваня!...

Citro"en Traction Avant, выпускавшийся с 1934 по 1957-й годы в различных вариациях.

Швейцар ждал меня с нетерпением – шутка ли, две сотни франков пообещали, и делать практически ничего не нужно. И что немаловажно – аванс дали неплохой, аж в сотню франков. Уверен, что этот служитель "двери и чемодана" задумывается о том, как бы ещё мне помочь, чтобы срубить ещё сотню-другую франков. А что, клиент - вот он! Да и платит нормально.

А я? А что я? Для меня же главное – результат: рядом с Николаем Евгеньевичем стоял молодой долговязый паренёк, который, как видно, и был тем самым Франсуа, который работал вчера.

– Вечер добрый, господа! – Кивком поздоровался я, после чего пожал обоим мужчинам руки. – Николай Евгеньевич, я смотрю, удалось что-то узнать?

– Здравствуй, Ваня! Всё будет зависеть от твоей готовности заплатить за информацию. Так сказал Франсуа. – «обозначил позицию на переговорах» швейцар. Француз же, услышав своё имя, быстро закивал.