Олав поднял брови и уставился на меня.

— Но я не могу. Мне не положено. Я ведь не могу влю… — я вовремя прикусила язык. Олав вдруг резко подался вперед и впился в меня взглядом.

— Что? Говори.

— Ничего. Извини.

— Нет уж скажи! — Он навис сверху и тряхнул меня за плечи. — Говори, Сан! Достало вариться в этом котле одному! Говори что влюбилась в меня! Потому что если нет, то это я тут получается последний придурок, который безответно влюбился в принцессу Лей Син и могу идти к черту со своей проблемой?!

— А ты… ты влюбился в меня? — мне показалось, что внутри зажглось маленькое солнце. Я расплылась в счастливой улыбке и никак не могла ее удержать.

Олав нахмурился и отодвинулся.

— Нет! Что я придурок последний? У тебя же жених есть. Господин Дантон принц и красавчик. Вот еще в тебя влюбляться!

— Лжец! — Я села и накинулась на него, так же пытаясь тряхнуть за плечи, но в моем исполнении это было жалкой попыткой.

— Сама лгунья! — не остался в долгу Олав. — Смотришь на меня, будто сожрать хочешь, а как в постель легла так ледышка недоступная!

— Я не сморю на тебя!

— О, еще как смотришь… — он нагло медленно и вызывающе потащил вниз одеяло, оголяя грудь и живот. И да, я как последняя идиотка проследила взглядом каждую черту, мышцу, гладкую кожу и крохотную родинку около пупка.

— Это просто… похоть!

— Да? С каждым, значит, так? Каждого тянет потрогать и облизать?

Я вспыхнула от стыда. Я вовсе не хотела его облизать! Да мне и в голову бы не пришло такое! Я посмотрела на его вдавленный пупок и явственно представила как могла бы запустить в него язык. От непристойности собственной фантазии я залилась удушливым румянцем.

— Нет конечно!

— И чем же я такой особенный?

Я захлопала глазами. И правда — чем?

— А я для тебя просто девчонка, которая подвернулась, значит?

— Точно, я ради каждой кухарки готов половину страны пропахать и с любым количеством наемников смахнуться.

— Ты просто хочешь вырваться из Валанты, разве нет? Разве я не просто богатый куш, что упал тебе в руки?

— Знаешь, может ты и Лей Син, а трусиха почище любой подавальщицы. Те хоть имеют смелость себе признаться, что чувствуют!

— Я ничего не чувствую! — заорала я в ярости.

— А чего тогда орешь?! — взорвался Олав. Я толкнула его с силой, злая, как никогда в жизни. Стала бить куда придется. Он схватил меня за руки, скрутил и бросил на спину. Я не поняла как так вышло, но мы стали бороться, и ярость вскипела во мне волной. Я укусила Олава за руку и пихнула ногой, била коленками, локтями, рычала и вырывалась, злая как фурия. Злая настолько, насколько не положено быть королевской особе.

Олав получив пару чувствительных ударов тоже озверел. Чертыхнулся, встряхнул меня, сжал руки, отстраняя от себя.

— Психованная! — рявкнул он и схватил меня за волосы. Сгреб их пятерней и откинул голову. Больно было, но черт побери как же мне было хорошо. Выплеснуть всю ярость, что была.

— Давай, скажи не трогать тебя! — Олав стал жадно кусать и целовать меня в шею. Втолкнул колено и резко втиснулся между ног. — Говори отвалить! Ну!

Я молчала. Рвалась и выгибалась в его руках и неистово возбуждалась от его грубых ласк. Небеса, если бы он был достаточно подлецом, чтобы сделать меня своей здесь и сейчас. Как бы я этого хотела…

Олав несколько раз грубо толкнулся, вжимаясь в меня бедрами, у меня закатились глаза — так неистово я хотела его.

— Что? Не хочешь, да? Совсем не хочешь? — он шипел не хуже змеи, и я знала, что довела его до опасной черты. Вот-вот свалится за нее и потеряет голову.

— Хочу… — я выдохнула это со стоном. И Олав замер, разом приходя в себя. Он выпустил мои руки и провел кончиками пальцев по лицу, легко небрежно и нежно.

— Почему должно быть так, Сан? Почему я должен тебя насиловать и соблазнять? Просто будь со мной и все. Потому что хочешь… — Олав наклонился и нежно поцеловал меня в губы. Я со стоном притянула его ближе.

— Мне нельзя… Нельзя хотеть. Нельзя влюбляться. Ничего нельзя. — прошептала я чуть не со слезами.

— Можно. Плевать на всех. Я же не испугался влюбиться в тебя.

Меня парализовало от этих слов. Я замерла и не дышала по ощущениям целую вечность.

— И я… в-влюбилась в тебя. — выдохнула я и испуганно прислушалась — не рухнет ли небесный свод мне на голову. По моим ощущениям влюбиться в Олава было равносильно чему-то подобному.

— Отлично. Слава Священной корове, это мы выяснили. — засмеялся Олав. И я тоже засмеялась, позволяя солнцу в груди распуститься словно гигантскому огненному цветку.