Шрифт:
Оборки платья, трепетавшие при свете свечей у нее на груди, выдавали ее волнение; внезапно она залилась слезами.
– Но вы не будете... больше ничего... требовать от меня, если я скажу... через пять или шесть лет?
– проговорила она сквозь рыдания, когда к ней вернулся дар речи.
– Да. Предоставим все времени.
– Хорошо. Я выйду за вас через шесть лет, начиная с сегодняшнего дня... если он не вернется и если мы будем живы, - торжественно сказала она.
– Примите же от меня в залог вот это!
Болдвуд подошел к ней совсем близко и, схватив ее руку обеими руками, прижал к своему сердцу.
– Что это? Ах, я не могу носить кольца!
– воскликнула она, разглядев, что он держит в руке.
– И потом, я не хочу, чтобы знали о нашей помолвке. Быть может, мы поступаем нехорошо. Да разве так совершается помолвка? Не настаивайте, мистер Болдвуд, не настаивайте!
Ей никак не удавалось вырвать у него свою руку, с досады она топнула ногой об пол, и глаза ее вновь наполнились слезами.
– Это простой залог... никаких чувств... печать, приложенная к деловому договору, - сказал он уже спокойнее, но по-прежнему крепко сжимая ее руку. Позвольте же мне...
– И Болдвуд надел на ее палец кольцо.
– Я не могу его носить, - проговорила она, задыхаясь от рыданий.
– Вы, право же, пугаете меня. Что за дикая выдумка! Отпустите, пожалуйста, меня домой!
– Только на этот вечер... Носите его только нынче вечером... сделайте мне удовольствие!
Батшеба опустилась на стул и закрыла глаза платком, а Болдвуд все еще не отпускал ее руки. Наконец она прошептала с безнадежным видом:
– Хорошо, я буду носить его сегодня, если вам так этого хочется. А теперь отпустите мою руку. Я буду, право же, буду носить его сегодня.
– Итак, начиная с сегодняшнего дня, я буду шесть лет вашим тайным счастливым женихом, а потом - свадьба?
– Пусть будет так, раз вы этого хотите, - сказала она, чувствуя, что больше не в силах сопротивляться.
Болдвуд крепко сжал ее руку, потом отпустил ее, и она бессильно упала к ней на колени.
– Теперь я счастлив, - заявил он.
– Да благословит вас господь!
Он вышел из комнаты, и через некоторое время, когда она, по его расчетам, должна была успокоиться, послал к ней служанку. Батшеба, оправившись после недавно пережитой бурной сцены, вместе с девушкой спустилась с лестницы уже в шляпе и плаще, собираясь отправиться домой. Чтобы добраться до дверей, надо было пересечь весь холл; на минуту она остановилась на нижней ступени лестницы и в последний раз оглядела сборище.
Музыка замолкла, и танцы прекратились. В дальнем конце холла, отведенном для прислуги, несколько мужчин о чем-то перешептывались с тревожным видом. Стоявший у камина Болдвуд был так поглощен мечтами о будущем, воскресшими после полученного им обещания, что почти ничего не видел вокруг, но все же он чувствовал на себе их взгляды.
– О чем это вы беспокоитесь, друзья?
– спросил он.
Один из них повернулся к нему и отвечал неуверенно:
– Да тут Лейбену кое-что довелось услыхать, только и всего, сэр.
– Новости? Кто-нибудь женился? или помолвлен? родился? или умер? шутливым тоном спросил фермер.
– Скажите-ка нам, в чем дело, Толл? А то по вашему таинственному виду и перешептываниям можно подумать, что стряслось что-то ужасное.
– Да нет, сэр, никто не помер, - отвечал Толл.
– Жаль, что не помер...
– прошептал Сэмуэй.
– О ком это вы, Сэмуэй?
– уже с некоторым раздражением спросил Болдвуд.
– Если у вас есть что сказать, то говорите. Если нет, начинайте следующий танец.
– Миссис Трой спустилась в холл, - обратился Сэмуэй к Толлу.
– Ежели хочешь ей сказать, то говори скорей.
– Знаете вы, в чем тут дело?
– спросил фермер Батшебу с другого конца холла.
– Понятия не имею, - отвечала Батшеба. Раздался резкий стук в дверь. Один из работников тотчас же отворил и вышел наружу.
– Тут спрашивают миссис Трой, - доложил он, вернувшись.
– Я уже готова, - ответила Батшеба.
– Хотя я и не велела присылать за мной.
– Это какой-то незнакомец, мэм, - сказал работник, стоявший у дверей.
– Незнакомец?
– удивилась она.
– Попросите его войти, - приказал Болдвуд.
Приглашение было передано, и в дверях появился Трой, лицо его было закрыто до самых глаз.
Воцарилось гробовое молчание, все уставились на вошедшего. Люди, слыхавшие, что Трой обретается по соседству, сразу его узнали, остальные находились в недоумении. Никто не обращал внимания на Батшебу. Она оперлась на перила. Мертвенно-бледная, нахмурив брови и полуоткрыв рот, она впилась глазами в пришельца.