— Спасибо, что разрешил! То есть… Я хотела… Ах… М-м-м… — теряю способность говорить, когда Тихомиров совершает второй толчок. А за ним третий, четвертый… Свет гаснет? Нет же… Наоборот, ослепляет… Гаснет? Ослепляет… Пространство начинает вращаться. — Миша… М-м-м… Миша…

В груди столько эмоций образуется, что без стонов и приглушенных криков я их переварить не могу.

— Миша… Ты во мне… Мой… Любишь… Я люблю… Тоже… Ох… Ох-х-х… Миша-Миша… Мииииша…

То ли мой бессмысленный отрывистый треп его раздражает, то ли он действительно желает целовать — затыкает мой рот своим. Стону в удовольствии, ведь так все мои ощущения множатся. Возможно, я даже умру от того урагана, что меня переполняет и сокрушает. Но… Итог сейчас совсем не важен. Живу лишь этим сказочным моментом. И, несмотря на жжение и дискомфорт, я не хочу, чтобы это прекращалось. Хочу, чтобы наше единение длилось вечно. Чтобы Миша оставался во мне навсегда.

Напряженный, твердый, раздутый в мышцах и внушительный, как в свой самый ответственный бой, обжигающе-горячий, мокрый, содрогающийся — движется во мне непрерывно. Растягивает до предела. Задевает какие-то волшебные точки. Заставляет меня все громче и громче стонать. Боли нет. То ли она полностью ушла из моего тела, то ли удовольствие настолько пересиливает… Я не знаю. Мало что понимаю. Теряюсь, будто в бреду. Я на незнакомой территории. Могу лишь ему доверять и, какими бы разрывными ни были мои ощущения, наслаждаться ими.

Толчки Миши становятся мощнее и быстрее. Давление ладоней на бедрах сильнее. Поцелуй острее и грубее.

Я если не умру, то с ума точно сойду.

Кислорода критически не хватает, и я отчаянно скребу по плечам и шее Тихомирова. Неосознанно кусаюсь и покрикиваю, пока он не отрывается от моего распухшего рта. Едва лишь бурно вздыхаю, с дрожью откликаюсь на его требовательный взгляд.

В этот миг в его глазах так много всего. Больше, чем я искала. Трясет от этого огня. От силы эмоций сметает.

Это Миша… Это он… Это мы…

Вместе…

Его губы ярче, чем обычно. Они приоткрыты. Дыхание утяжеленное. Веки полуопущены и заторможенно подрагивают. Мощная грудь резко и высоко вздымается.

Ему со мной хорошо, понимаю это. Вижу. Чувствую.

Он берет мое тело. Выжимает из него удовольствие. Ласкает меня движениями, прикосновениями и взглядом. Периодически целует. Моментами просто лижет губы, будто стремится всего лишь собрать с них вкус.

Это случилось… Это происходит… Наполняет… Наполняет… Забирает… Делает меня своей… Любит…

— Миша… Миша… Мииииша…

Мое тело знает, что такое оргазм. Я доводила себя до него самостоятельно. Но еще никогда эта лавина не сметала меня в присутствии другого человека. Движущегося внутри меня. Наблюдающего за мной. Владеющего мной. Лишающего воли и какого-либо контроля. Толчок за толчком беспощадно пробивающего меня разрядами запредельного удовольствия и растягивающего этот сокрушительный миг до одуряющей бесконечности.

К тому моменту, как сам Тихомиров достигает своего пика, чувствую себя полностью потерянной для мира. Но, стоит ощутить его последние, в эмоциональном плане, попросту безумные рывки, грубый и протяжный выдох, я оживаю. Содрогаюсь вместе с ним. Ерзаю и всхлипываю. Смещаюсь минимально, но сохранять неподвижность не могу. Лишь долгое и трескучее мгновение спустя, под давлением тяжелого взгляда Миши, замираю.

Замираю и отчаянно краснею.

— Это все? — спрашиваю растерянно.

— А тебе мало?

— Я… В смысле… Мы… У нас все?..

Не нахожу слов, чтобы выразить то, что беспокоит. Хочу понять, все ли границы стерты. Что это значит? И как теперь дальше?

— Полежи, — командный тон возвращается. Я не готова. Морщусь, словно от крика. — Я наберу ванную и приду за тобой.

Пока Тихомиров поднимается и, бесстыдно сверкая своим совершенным атлетическим телом, идет к двери, собираюсь с силами, чтобы решительно выпалить:

— Я с тобой мыться не буду.

Миша оборачивается. Смеряет меня каким-то увесистым и обжигающим взглядом. Пытаюсь сопротивляться реакциям, но в итоге все равно вздрагиваю.

— Еще как будешь, принцесса Аравина.

Непобедимый

Проходит не меньше получаса, а я все еще пытаюсь понять, как это произошло. В какой момент я утратил контроль? Мать вашу, да каким вообще образом, если я, как-никак, монолит?

«Миша… Миша… Мииииша»

Какими интонациями она перебирала. Вспоминаю, и внутри все скручивает. А как не вспоминать, если смотрю на нее и как будто нон-стоп слышу, хотя сейчас Полина молчит. С тех пор, как опустил ее в ванную, молчит. Ноги подтянула к груди и застыла.