Ой…

Заметила, как одна из змей, решив выползти за пределы спальни, рассеялась по воздуху завитками дыма. Что за… Присмотревшись, заметила, что и другие змеи, подползая слишком близко к краю комнаты, исчезают, оставляя после себя лишь серый дым.

Интересненько.

Не знаю, что тогда на меня нашло, но я (должно быть, устав от разумных решений) уверенно шагнула в комнату — и что вы думаете? Гады ползучие у меня под ногами начали таять, словно я шагала по дорожке из тумана.

— Фенелла, это иллюзия! Они ненастоящие!

Но принцесса, вместо того чтобы перевести на меня взгляд или хотя бы прислушаться, снова попятилась.

Вот же тетеря глухая.

— Фенелла!!!

Ещё шаг — принцесса покачнулась. Змеи (вернее, коварные миражи) всё ближе подползали к девушке, а я не знала, как ей помочь, что сделать, чтобы стряхнула с себя парализующее, отупляющее чувство страха.

Не слышит, не видит… А может, тогда так?

Схватив первое, что попалось под руку — вазу с цветами, — швырнула её на пол. Змеи, зашипев, рассосались дымными завитками, и, хвала всем местным богам, Фенелла это увидела.

Обрадованная, что на меня-невидимку наконец обратили внимание, я стала швыряться всем подряд: подсвечники, книги, туалетные принадлежности давили фальшивых змей, не жалея. Увлёкшись этим делом, я поскидывала на ползучих тварей все шкатулки, не пожалела флакончики духов с румянами и услышала к своему облегчению и радости:

— Вы ненастоящие… Ненастоящие!

Набравшись храбрости, Фенелла наступила на одну из змей, и та, даже не успев издать возмущённое шипение, исчезла. За ней вторая и третья…

— Вот так вам… Вот! Получайте, гадины! Так вам! И вот так!

Хотела посоветовать ей закрыть окно и уже потом продолжать разбираться с нашей общей галлюцинацией, но комната вдруг померкла. Я зажмурилась, почувствовав, как пол под ногами тает, а когда открыла глаза, поняла, что нахожусь не в спальне соперницы, а у себя в кресле перед зеркалом. На висках и руках следы кулинарных изысканий фрейлины, в мыслях каша, в груди сердце скачет как ненормальное.

— Всё в порядке? — Абель встревоженно надо мной склонилась.

— Всё… Фенелла! — Я тут же подхватилась и бросилась к дверям.

Не знаю, что это было: сон или последствия притираний фрейлины, но в последний раз, когда мне снился кошмар, хоронили парня. Просто потому, что ему почудилась какая-то блажь.

До покоев принцессы добежала за считанные секунды, толкнула двери и увидела стоящую у распахнутого окна девушку. Глаза её были плотно прикрыты, а губы шевелились в такт с движениями босых ног:

— Вот так вам!.. Так…

Фенелла шарахнулась в сторону, как будто что-то увидев. К счастью, я успела схватить её за руку, дёрнула со всей силы, и девица полетела вниз. На меня. А если учесть, что мы с ней находились в разных весовых категориях, приземление оказалось болезненным. Для моей хрупкой персоны. Хорошо хоть ковёр смягчил удар, хотя спину всё равно засаднило.

Принцесса открыла глаза.

— Дамия?

— Проснулась, спящая красавица.

— Что ты здесь…

— Может, для начала слезешь с меня?

Продолжая растерянно хлопать глазами, её высочество, слегка подрасплющившая моё высочество, поднялась.

— Мне снился сон, — тихо проговорила она. — Ужасный! И… настолько реальный. — Оглянувшись на открытое окно, поёжилась и обхватила себя руками.

— Давай-ка мы его закроем.

Я успела закрыть окно и вернуться к дрожащей Фенелле, а вот позвать служанок или её компаньонку — нет. Дверь в спальню распахнулась, без стука и предупреждения, и внутрь ввалились стража, его темнейшество и несколько Коршунов.

Под тёмным, тяжёлым взглядом Саварда мы с Фенеллой невольно поёжились и застыли, глядя на него как два кролика на хищного удава.

Тьфу ты! Опять думаю о ползучих тварях!

— Что здесь происходит? — властно поинтересовался его темнейшество.

А его тёмность, та самая, которая не далее, как вчера, спаивала нас в пабе, ну то есть в местном кабаке, бросился ко мне.

— Дамия, это кровь?!

Невольно попятилась от Ярнефельта, уж слишком много беспокойства звучало в его голосе и то же самое читалось в его глазах.

— Где? — спросила, отступив ещё на шаг.

— На тебе. — На Фенеллу Ивар принципиально не смотрел, словно это не она едва не стала жертвой зловещих глюков, а я чуть не ушла из жизни.

— На мне?

Приблизившись почти вплотную, Коршун коснулся моего виска, и тут уж я вспомнила, что на мне художества фрейлины, и в полумраке тёмную подсохшую жижу вполне можно принять за капли крови.

Он обо мне заботится? Спасибо, не надо.

Ни заботы, ни нежностей, ни привязанностей!