— Особо мне нравиться ласкать тебя здесь…

Я выдохнула, когда рука Ульфа скользнула вниз, к моему животу. Это было запредельное наслаждение. Бесконечно долго они ласкали и целовали меня, лишали воли и дарили новые силы. Я то закрывала глаза, то следила за ними из-под приоткрытых век. Было радостно касаться в ответ, гладить горячую мужскую кожу. Я и сама не знала, кого и где ласкаю, просто следовала зову плоти.

И ахнула от неожиданности: это Ульф оказался на мне, прижал, не позволяя елозить. Я сама развела ноги, обхватила его за плечи, не задаваясь вопросом, где Йан. Мне в эти мгновения хотелось только продолжительной, мощной страсти, и мужчина сполна мне её дал. Начал он неспешно, но спустя время нам обоим захотелось большего. Я стонала, не думая о том, что это непозволительно. В мгновения близости не помнишь о грехах, или они вовсе кажутся благословением. Мне хотелось ещё. Дольше. Глубже. Яростней…

Я вздрогнула, когда внезапно Ульф перевернул меня на живот, и узнала иное властное проникновение: это прижался сзади Йан. Он действовал жёстче, и стоны мои перешли в крики. Я выгнула спину, помогая ему проникать глубже. Я была готова на что угодно, только бы он не останавливался. Мужчина уронил меня на бок, продолжая резкие проникновения. Потянул за волосы к себе… Поцелуй был страстным и беспощадным. Я едва успела отдышаться, растерянная, заполненная нарастающей негой, как Ульф обнял меня, целуя вслед за братом. Его язык с силой и нежностью раздвинул мои губы, скользнул вглубь. Я была уже на грани, почти упала, почти разбилась о пламя. Опустила руки, нащупала спасительную твёрдость, нежно сжала, погладила, чтобы полнее ощутить наше единение… И освободилась в длинном, бесподобном всполохе, который превратил тело в гулко звучащую струну.

— Вот твоё наказание, жена, — выдохнул младший мне в ухо.

Все трое были мокрыми, и мужчины продолжали лениво, нежно меня касаться, а я пыталась обнять их обоих одновременно.

Тихий смех Ульфа пустил по шее мурашки.

— Хочешь узнать, насколько может быть жарче? — сказал он, касаясь губами моей шеи.

— Да… — признала я, и не испугалась, услышав в ответ:

— Твоё желание будет исполнено.

Я бы даже не вспомнила про свой запланированный танец спустя время, если бы не волки. Оказывается, с приходом осени начинались праздники, и танцы были их неотъемлемой частью. В городе нас учили основным «женским» движениям — чинным и неспешным, но они не шли ни в какое сравнение с тем, как отплясывали волки.

И более всего в тот первый праздник меня поразило, как умеют двигаться мои мужья. Всё началось с утра, когда Йан полез на чердак «за инструментом». Создавая наверху колдовскую кухню, я многие вещи оставила нетронутыми. В их числе были большие, обитые железом, сундуки.

— Вот здесь, кажется, — сказал мужчина и достал, судя по всему, какой-то музыкальный инструмент. — Ульф, Матти, помогайте.

Спустя час внизу собрались музыканты, некоторые уже со своими инструментами. Среди них я узнала гусли, флейту и бубен. У Йана была, оказывается, гитара, а вот Ульф ни на чём не играл. Вот тебе и вечная занятость! Я только тогда поняла, что все предупреждения Йана были сделаны осторожности ради. Я по-прежнему не могла похвастаться тем, что была с мужьями дни напролёт, но каждую свободную минуту мы проводили вместе. Ребята дважды в день тренировались — в любую погоду, несколько раз в неделю по очереди ездили на осмотр территорий и на охоту, помогали с обустройством замка, правда, обычно не участвовали в хозяйственных делах деревни, но забот у вожаков и без того хватало.

Они дважды в день тренировались — в любую погоду, несколько раз в неделю по очереди ездили на осмотр территорий и на охоту, помогали с обустройством замка, правда, обычно не участвовали в хозяйственных делах деревни, но забот у вожаков и без того хватало.

В эту осень прежде праздников умер один из старейших волков, которому было сто пятьдесят восемь. Это были мои первые похороны в новой семье, и я не знала, чего ожидать, ведь леты и вардарцы своих умерших предавали земле.

Волков сжигали на закате. Для этого строилась большая посмертная колыбель, на которую человека укладывали, и создавался особый синий огонь.

— В любви он тёплый, обжигающий, — тихо пояснил мне Йан. — А смерть — это прохлада, свет звёзд и белое мерцание лун.

— Это магия, — отозвалась я.

— Да. И мы все — её часть.

— Волшебство как последняя связующая нить, — склонился Ульф с другой стороны. — Рождение и смерть открывают Дверь в иные пределы. Оттуда мы берём Огонь Жизни для благословения и Огонь Смерти для прощания.

По традиции, умершего в последний путь провожали всей стаей. Конь воина вёз его в последний путь, и животное вёл обычно старший из детей. Следом шли родные, потом вожди и их семья, а потом уже все остальные. Мы долго поднимались в гору, и Йан с Ульфом крепко держали меня за руки. Осенью быстро темнеет, но мы успели на вершину как раз когда солнце падало за горизонт.

Лотта Орхи положили на приготовленное ложе из ветвей, трав и цветов, и сверху укрыли плащом. Вокруг был сооружён оберегающий круг, и я внимательно следила за тем, что дальше станут делать мои мужья и старший сын умершего. Они встали плечо к плечу, не касаясь друг друга, но в этот миг я чувствовала между ними прочную связь. Всего несколько секунд — и на ладонях мужчин вспыхнуло ярко-синее, уходящее в черноту пламя. Я прежде не видела магии стихий, и не знала, что волки её носители… А я-то, дурёха, говорила Йану, что его дар предка ничто по сравнению с силой солнечного пламени! Стыд какой! И откуда только терпение у него взялось мои глупости тогда слушать?

Огонь сорвался с мужских ладоней, и вместо того, чтобы загораться частями, ложе и окружающий его забор вспыхнули целиком. От костра не исходил жар, и я смотрела, затаив дыхание, как исчезает за синей дрожащей стеной умерший и его последнее пристанище.

Йан и Ульф почти сразу вернулись ко мне, встали по бокам и обняли за плечи. Никто не плакал, и мне почему-то не было грустно. Наверное, потому что я не слишком хорошо знала этого пожилого воина, и была уверена, что он попал в мир, где время подвластно чувствам, и где ты можешь присматривать за любимыми, указывая им путь и оберегая от зла. Я задумалась об этом и упустила тот миг, когда синева внезапно впиталась в землю. Это было невероятно, но волк сгорел целиком. От него практически ничего не осталось, хотя железные застёжки на броне, заклёпки и звенья кольчуги просто не могли расплавиться! Но, пока не закончилась церемония, задавать вопросов я не смела.