Мы переглянулись и рассмеялись. Было по-домашнему радостно, и я сказала:

— Зальмит может не только хлебом похвастаться, но ещё и прекрасными овцами. Никогда такой шерсти не видела! А ещё кедровые шишки — громадные!

— А что ещё? — весело сощурился Йан.

— Оружие. Оно тоже особенное. Только волки умеют создавать подобную сталь?

— Да. А вот лисы превосходят нас в стрельбе.

— Кстати, ты не думала о том, почему кинжалы твоего дедушки очень похожи на те, что носит Йан? — вдруг спросил старший.

— Думала, но не разобралась. Мне даже приснилась одна странная мысль о взаимосвязи Леты и Зальмита, но я понимала её только в стране грёз.

— Может. Я видела его, когда выходила из тела, но понимала происходящее только там. А что вы думаете о моём дедушке?

— Он был связан с зальмами, это точно.

— Но как? Даже если два государства могли иногда связываться с помощью магии, им всё-таки было довольно сложно «видеться»…

— Издревле Зальмит и Лета были соединены благодаря пространственной магии стихий, но несколько лет назад эта связь внезапно прервалась, — сказал Ульф.

— Наши отцы ещё могли общаться с королём, и я не понимаю, почему он не позвал зальмов на подмогу, когда напали тёмные маги, — нахмурился Йан.

— Значит, кланы были в союзе с правителем моей страны? Но я бы никогда и не подумала, что такое возможно… То есть почему нам никогда об этом не говорили?

— Вам — это кому? — улыбнулся Йан. — Десятилетней девчушке, которая любила лошадей, поля и солнце, и просто наслаждалась жизнью?

— Ну да, — признала я. — Но дедушка-то мог сказать мне!

— А зачем?

— Чтобы я не чувствовала себя всеми покинутой. Чтобы могла найти в жизни новый смысл.

— Так неужели вы вместе не строили планов на будущее? Если он знал, что умирает, он должен был подсказать тебе, что делать дальше!

— Он велел мне не задерживаться в городе и отправляться на запад, к Голодным холмам. Там есть пристанище для всех, кого коснулась недавняя война. Но когда я уже собиралась отправиться в путь, узнала из разговоров стражи, что Тюр уничтожен подземными толчками.

— А если бы ты знала о том, что зальмы были прежними союзниками летов? — спросил Йан.

— Это бы ничего не изменило. Доберись я сюда, даже чудом миновав разбойничьи леса, и не попав в пасть к голодной нечисти, а потом ещё как-то пройдя через Врата, где была гарантия того, что не напоролась бы на кого-то вроде хряков? К сожалению, не все зальмы такие, как вы.

— Верно, — вздохнул младший. — Но нам всё-таки не даёт покоя эта связь.

— Почему вы раньше не рассказывали о ней? — любопытно спросила я. В самом деле, прежде мы подобного не обсуждали.

— Потому что знаем ничтожно мало, — ответил старший. — Отец рассказывал мне обо всём, кроме своего общения с летами посредством магии.

— Значит, оно и правда было?

— Почему не сказали сразу, как поняли это? — настаивала я.

— Время не пришло, — спокойно ответил Ульф. — Мы ждали, когда ты привыкнешь, почувствуешь себя частью семьи.

— Будущей весной состоится Собрание Кланов, и ты должна знать всё, — сказал Йан. — Мы думаем, что среди вожаков есть кто-то, кто повинен в утраченной связи.

— Предатель?

— Да.

— А что за собрание?

— Ежегодное, для глав всех кланов, — ответил Ульф. — Лет двадцать назад, когда мы были мальчишками, такая честь выпала Драгнуру. И три года назад снова на замок волков пал жребий.

— И в этот год тоже. Везёт, что называется, — криво усмехнулся младший.

— Ох, как страшно! А если кто-то не утерпит и устроит драку?

— Нет. Никогда. Это строго запрещено. На собраниях бывает всякое, странное и неприятное, но кровопролитие — нет.

— Неприятное?

— Да. Например, когда одному из вожаков вдруг приходит в голову свою дочь или сестру выдать за вожака из враждебного клана, пытаясь тем самым создать новый, выгодный обеим сторонам союз. И всем от этого неплохо, кроме самой избранницы.

— Кошмар… — выдохнула я.

— Да уж. Помнится, подошёл к нам в прошлый раз сам Град Саблезуб, — как-то странно усмехнулся Ульф.

— К тебе, — с улыбкой поправил брата Йан.

— И предложил свою дочь, — кивнул старший. — Причём в такой гадкой манере — мол, лиса-то дохлая была, а его крепкое дитя никаких болезней не боится.