– Подожди, подожди! Как ты это сказал? Там, в Петербурге, не имеют об этом понятия?

– Очевидно, не имеют. Когда-то приезжал сюда немец Гумбольдт. Обстукал эту землю, обманул и стал знаменитым. А с того времени – ничего. Что имеется в середине этой земли, никто не знает. И это опять не такая мудрость, только нужно немного помучиться. Но, верно, для Черского – эта задача немного трудная…

– Эх, всё превращаешь в шутку! Если парень ударил двести пятьдесят раз в стену и не пошёл в госпиталь, то и такие работы выполнит. Дам приказ, и должен сделать.

Марчевский неуверенно покрутил головой.

– Это не так просто… – пробормотал он. – Там не очень в этом разбираются, но немного знают. Нужно знать, какие камни собирать, и когда нашёл, и где. Словом, нужно об этом знать. А такой Черский что умеет? Должен сперва многому научиться, прочитать порядочно книжек…

– Дам приказ! Должен учиться и должен прочитать!

У меня нет времени на такие забавы, у него есть.

– Скажи, что прочитает. Но не задумается ли: долго ли это продлится? Может, месяцы, а может, годы…

– Эх, это не важно! Черский от нас не убежит. А я терпелив. Ждал двадцать пять лет одной похвалы, могу и десять подождать другой. Всегда пригодится.

Марчевский постоянно казался неуверенным.

– Чем дольше над этим задумываюсь, тем больше прихожу к выводу, что не удастся нам преодолеть трудности… – произнёс он хмуро. – Черский сам не всё поймёт, ему нужно объяснить. Я немного могу помочь ему, найдется, может ещё кто другой. Но при таких поисках нужно часто делать эскизы местности, карту. Я в этом не разбираюсь и не обучен…

Поручик, очень внимательно прислушивающийся к разговору, энергично задвигался.

– Об этом, пожалуйста, не беспокойтесь! – произнёс он с энтузиазмом. – Что тут много говорить: отличная работа, хотя мы ещё не получили за это ни одной похвалы. Планы и эскизы беру на себя. Черский должен в этом существенно разбираться, поэтому передам ему всё, что умею!

Ланин дружески толкнул Марчевского кулаком в бок.

– Ну, видишь! – воскликнул он. – Дам приказ: с Черского будет топограф. Не нужно со мной ссориться. Имеются трудности – нужно постараться! Следовательно, полагаешь, – в голосе прозвучала радостная задумчивость, – что за это могла бы достаться командиру роты новая похвала?

– Кто знает, может, не только похвала. Что, если капитан превратится внезапно в майора? Если Черский солидно приступит к обучению, всё возможно…

Ланин сорвался с места. Он весь горел из-за чрезмерного впечатления.

– Помчусь в казармы! – сообщил он громко. – Подождите меня. Отдам только приказ и вернусь!

Марчевский схватил его за руку, пробуя остановить. – Нет, нет пойду! – Ланин сорвался с места. – Дело слишком срочное, чтобы его откладывать на завтра. Но ты… – внезапно обеспокоился он, – поможешь ему? Могу ему это сказать?

– Несомненно. Для тебя сделаю всё. Даже готов экзаменовать и Черского, и тех, которых мне пришлёшь. Так как чем больше заставишь их работать, тем лучше.

Ланин лихорадочно накинул шапку, плащ и ухватился за дверную ручку.

– Отлично, поставлю на ноги целую роту! Через полчаса вернусь!

Поручик тоже был уже одет.

– Если пан позволит, пойду в роту, – произнёс он, заговорщически подмигивая Марчевскому, – сообщу при случае, что также буду его учить.

– Пошли! Вдвоём будет приятней…

Голос Ланина звучал уже из сеней. Когда поручик закрыл дверь, Марчевский прислушивался, пока не стихли поспешные шаги, потом уселся на своём излюбленном месте у окна. – Интересно, что из этого получится? – задумался он. – Правильней нужно было бы уладить это дело без свидетелей… Поручик – человек порядочный, это несомненно. Или, однако… – бросил он взгляд на полные бутылки, и метнулось в нём внезапно беспокойство. – Этого я не предусмотрел: Ланин не выпил. Лишь бы только Черский не пострадал при этой оказии… Парень интеллигентный и способный. Бороться за него стоит, – мысли складывались всё спокойней. – Другие тоже извлекут пользу, это может быть началом большой работы. Ну, проиграем эту партию, попробуем иначе. А может, удастся? Чекулаев хорошо понял смысл, и, наверное, может из него хороший помощник…

Он погрузился в мысли. Готовое всегда к улыбке лицо погасло, набрало резкости и наконец застыло в какой-то удивительной, почти аскетической мертвенности.

Прошёл час. Одна из свечей внезапно притухла, неприятно зашипела и немного погодя вспыхнула сильней. Марчевский вздрогнул. Медленным движением достал из кармана часы.

– Девятый час… – проворчал он себе. – Вернутся или нет?..

Словно в ответ в сенях послышались твёрдые солдатские шаги. Ланин вошёл, точно так же сияющий, как тогда, когда появился сюда в первый раз.