Наверное, не имеют. Часто советуются, пишу за них письма домой. Это сближает. Впрочем, не только я делаю это. Каждый из земляков опекает так кого-то и по большей части пользуется их доверием и доброжелательностью.

– Я об этом слышал. Что с парнями из деревни? Вы их также учите?

Так от слова к слову Марчевский узнал о ежедневной жизни роты, и делал это таким естественным и приятельским путём, что Черский медленно терял свою натянутость и рассказывал всё свободней.

Самовар зашипел. Марчевский встал, налил в стаканы чай и пододвинул к Черскому сахар. За чаем Марчевский подробно обговорил дело, которое было непосредственной причиной визита. Когда он закончил, Черский глубоко вздохнул, будто освободился от какой-то тяжести.

– Признаюсь, теперь честно, – произнёс он. – Идя сюда, был убеждён, что это одна из необычных идей капитана, и опасался, что раньше или позже возникнут из этого какие-то хлопоты…

– Однако это идея Ланина! – прервал Марчевский, выговаривая слова с нажимом.

Черский охватил его внимательным взглядом, слегка улыбнулся.

– Ага, понимаю! – догадался он о смысле этого подчёркивания. – Его идея, но хорошая. Если смогу учиться свободно.

– Не только ты. Нужно склонить к этому целую роту. Среди вас есть немало даже таких, которые начали университетское обучение. Пусть тоже возьмутся за работу. Книги мы вам достанем, по крайней мере самые важные. Помимо того, кажется мне, лекции, связанные с исследованием окрестностей Омска, могут быть действительно очень интересными. Этого до сих пор не делалось систематическим способом. Но достаточно ли у тебя сил на учёбу? Это большой труд…

– Должно хватить! – слова Черского прозвучали твёрдо, как вчера слова Ланина. – Ведь зря истратил два года и нужно их как-то наверстать, когда вернусь на родину…

Он резко замолчал.

– В казармах постоянно говорят об амнистии, – добавил он в замешательстве. – Может, вы знаете что-то на эту тему?

Марчевский охватил его продолжительным взглядом.

– Все ссыльные ни о чём другом не говорят, – ответил он медленно. – Амнистия будет когда-то, это несомненно, однако лучше не думать об определённом сроке. Нужно так работать, как будто человек должен оставаться здесь навсегда. Что же касается твоего обучения, сделаем так: завтра явишься к профессору Квятковскому, я дам тебе адрес. Он проверит, твои ведомости, установит пробелы в знаниях и укажет тебе наилучшее направление. Он имеет большую библиотеку. Если тебя заинтересует геология, будет очень хорошо, потому что ты можешь провести прекрасную практику в поле. На всякий случай я приготовил тебе кое-что для просмотра.

Он вышел в соседнюю комнату, когда вернулся, в его руках была книга. Он отдал её гостю.

– Российская… – пробормотал Черский, поспешно переворачивая страницы.

– К сожалению, кроме российских других здесь нет. Но это превосходный справочник. Если проработаешь его добросовестно, будешь иметь хорошее представление.

Черский задержался на какой-то странице и с большой заинтересованностью начал разглядывать рисунки.

– Это действительно интересно! – воскликнул он. – В соответствии с ископаемыми улитками можно определить возраст земной коры!

– Вот именно! Таких любопытных подробностей найдешь там сотни. Почитаешь и, если понравится тебе эта проблема, получишь другую книгу. Не разбираюсь особо в геологии, но кажется мне, что Иртыш и Омь так и просят о таком исследовании. Однако закончим с этой темой. Что слышно о твоей семье. У тебя есть кто-то из близких?

Мгновенный энтузиазм рассеялся, Черский словно от боли стиснул зубы. В течение некоторого времени он бессмысленно перелистывал книгу.

– Отец давно умер, – произнёс он, наконец. – Осталась мать. И сестра, которая вышла замуж…

– За кого?

– За некоего Дугласа. Юзеф фон Дуглас, прусский подданный. Я писал им письма с Урала, и из Тобольска, и отсюда… До сей поры ответа не получил.

Марчевский живо заинтересовался этим. Оказалось, что после замужества сестры Дуглас принял управление над поместьем. Также его положение упрочилось вскоре перед началом восстания. Зять, будто предчувствуя, что Черский примет в нём участие, добился у него согласия на юридическое полномочие для опеки над ним, как малолетним, и для ведения всех дел от его имени.

– Наверное, порядочный человек? – вмешался словно безразлично Марчевский.

По лицу Черского промелькнула незначительная тень.

– Да… – подтвердил он неуверенно. – Хозяин из него хороший…

– Следовательно, писем не получаешь, – ухватился за его слова Марчевский. – По-видимому, там что-то случилось. На всякий случай дай мне адрес семьи. Очевидно, путём корреспонденций мы этого не проверим, потому что мои письма проходят также через строгую цензуру, а если что-то началось на почте, то всё равно не дойдут. Попробуем другими путями: может, сейчас кто-то из знакомых поедет в Россию… Или кто-то разыскивал после того, как взяли тебя в неволю!

– Мать! Виделась со мной в Виленской тюрьме. Она дала мне тогда несколько сот рублей и одежду.

– Следовательно, все живы. Но денег у тебя, наверное, нет, так как жалование, почти нельзя принимать в расчёт.

Черский опустил голову. Этот вопрос заставил его задуматься над какими-то неприятными воспоминаниями.

– Израсходованы, – ответил он немного погодя и объяснил причины. – Таким образом, остался в Омске без гроша, – добавил он в заключение. – Есть ещё долги.

Марчевский вынул бумажник из кармана и начал выкладывать деньги.