И она продолжила свой путь. Леша сглотнул, глядя ей вслед. Вспомнилась кривая рожа одного из санитаров, когда его угораздило попасть в психиатрическое отделение в родном городе после первой и последней попытки суицида в восемнадцать лет. «Иди, иди, дурак, лечись. Ты же за этим здесь».

Леша развернулся, направляясь к себе в кабинет. Но безобразный смех и толчки в локти все еще помнились ему, когда он брал ручку и писал направление на исследование крови для поступившей пациентки. Иди, дурак, лечись. Ну что, дурак, вылечился?

– Воюете с персоналом? – Едко спросил у него Цезарь Петрович, когда закончилось время приема пациентов и время посещений. На часах было ровно шесть.

– Донесли? – Хмуро спросил Леша, уставший, как черт.

– Уж постарались. – Старик хихикнул, скидывая халат и надевая пиджак. – Вы бы помягче с ними, голубчик. Работа тяжелая, платят мало. Рук постоянно не хватает.

– Почему вообще у нас вместо полноценного кулера в коридоре два каких-то советских чайника стоит? – Леша сел, чувствуя, как ноет в желудке. – Какого они года вообще? И пустые постоянно.

– Ну, ты на этот счет уж у главврача узнавай. Я лицо подчиненное. – Цезарь Петрович подошел к зеркалу, приводя волосы в порядок. – Как распорядится, так и закупим. Были бы деньги.

Он попрощался и вышел. Леша налил себе чай, сел за стол. Очень хотелось тоже пойти домой, но сейчас было самое подходящее время, чтобы провести встречу с Эльвирой. Допив кипяток, Леша вышел.

Рядом с процедурной был еще один кабинет, из которого медсестры сделали себе комнату отдыха. Уведомив их о том, что ему нужно это помещение для работы с пациенткой, Леша столкнулся с настоящим бабьим бунтом. Фыркая и ворча, женщины и девушки обходили его, жалуясь на то, что у них и так нет места, чтобы отдохнуть даже на пять минут во время смены.

– У вас же сестринская есть. – Попробовал возразить Леша, чувствуя стыд за то, что мешает всем нормально жить.

– Сказали тоже, «сестринская»! – Одна из медсестер поджала губы. – Бывший шкаф для швабр это, а не сестринская. Попробовали бы сами за этими дурами ходить целый день. Тоже ног бы не чувствовали к концу смены.

Опять это слово. Леша почувствовал, как кольнуло у него в желудке, и к горлу подкатилась горечь. Он уже успел познакомиться с особым отношением к пациентам психиатрической больницы, но в отделении неврозов такое происходило хотя бы только по экстренным случаям, а не на постоянной основе.

Отодвинув стулья к стенам, Леша выдвинул стол, поставил перед ним стул. Приготовил телефон с диктофоном, чтобы не упустить ни малейшей детали из предстоящего разговора. В это время один из санитаров привел Эльвиру. Пациентка держалась нагло, ходила по-мужски, широко расставляя ноги – очевидно, сейчас на Лешу этими карими глазами смотрела не она, а Валентин.

– Присаживайся. – Леша улыбнулся, указав на стул перед собой. Пациентка села. Обхватила себя поперек живота, глядя на парня с издевкой. Санитар сел на стул возле двери.

– Так что, Валя, как охарактеризуешь свои дела? – Спросил Леша. – Ничего, что я так по-простому тебя называю?

– Ничего. – Криво улыбнулась Эльвира. – А ничего, если я тебя Лехой буду называть?

Санитар подавил улыбку, невольно слушая этот разговор.

– Можно и так. – Примирительно кивнул Леша. – Может, есть какие-нибудь жалобы? Что-то болит? Рассказывай все, я приму меры.

– Сигу бы. – Помолчав, ответила Эльвира. – Никто не дает. Курить позарез хочется.

– Я не курю, извини. – Леша отметил в листе первое противоречие. В истории болезни отмечалось, что Эльвира не употребляет алкоголь и не курит. С другой стороны, в отделении многие начинали курить впервые. – А что насчет головных болей? Беспокоят?

– У меня ничего никогда не болит. – Оскалила зубы в улыбке пациентка. – И вообще, доктор. Я и этому старикану говорил, и тебе теперь. Какого черта меня засунули в женское отделение? Я что, по-вашему, баба, что ли?

Они помолчали, глядя друг на друга.

– Экспериментальная программа. – Сказал Леша. – Раздельные отделения для мужчин и женщин – прошлый век. В западных странах уже давно смешанные отделения. Как ты думаешь, справишься?

– Без проблем. – Эльвира казалась польщенной. Наклонилась чуть вперед, готовясь сообщить нечто конфиденциальное. – Тебе, кстати, как местное окружение? Змеиное гнездо, а? – Она рассмеялась.

– Везде есть своя специфика. – Уклончиво ответил Леша. – Мне, кажется, Цезарь Петрович дал не ту историю болезни, тут много странной информации. Упоминается Эльвира. Знаком с ней?

Это был отчаянный шаг, потому что упоминание о второй личности могло вызвать у пациентки ярость, как в прошлый раз. Но Эльвира только высокомерно выплюнула:

– А, опять эта психичка.

– Так ты ее знаешь? Что можешь о ней рассказать?

– Да че о ней рассказывать. – Она зевнула, откинувшись на спинку стула. – Не вывозит она ничего. Бесится на пустом месте. Слабачка, словом.