— Ничего не могу сказать, — я твердо стоял на своем. — Большую часть времени я провел в капсуле в медикаментозном сне, а потом меня держали в какой-то комнате, похожую на реабилитационную палату.

И ведь я не врал. Главное — что? Самому верить в произошедшее. Лежал я в палате? Лежал. В памяти ярко отложилось это обстоятельство. А значит, ментат не сможет обвинить меня во лжи. И вдруг с ужасом сообразил, что не помню лица Полины, не помню никого, с кем меня познакомил Никита Анатольевич. Их черты стерлись как карандашные наброски на бумаге, а вот палату помню. Очень даже хорошо помню. Как это понимать? Тихая паника вцепилась в сердце и стала терзать своими клыками. Неужели Назаров что-то сделал с моей памятью?

— Ладно, не буду настаивать, — сдался Булгаков. — Подумай, что будешь говорить Старейшине. Он каждый день названивает, о тебе спрашивает.

— Может, не стоит? — побледнел я. Не хотелось мне выслушивать едкие словеса Семена Игоревича, лучше с Главой Рода пару раз встретиться, чем с противным стариком.

— Побудешь в моей шкуре, — ухмыльнулся опекун и опять вернулся к креслу, устроился в нем, закинув ногу на ногу. — Ничего, для тебя полезно.

Громко тренькнул стационарный телефон, стоявший на рабочем столе Ивана Олеговича. Плавным жестом он пригласил меня подойти к нему и снять трубку. На негнущихся ногах я остановился перед зеленым аппаратом, в котором таился шторм, бедствие и смерть моя. Хитрый опекун каким-то образом сообщил старику о моем появлении… Амулет связи! Ну, конечно же! Ведь не обязательно с его помощью разговаривать, можно послать какой-нибудь кодовый сигнал, что и сделал Булгаков!

— Что же ты медлишь? — с интересом оценивая мое состояние, спросил опекун. — Давай, дерзай. Не все же мне получать по шее!

Я с трудом сдержал панику, несколько раз согнул и разогнул пальцы, потом схватился за гладкую трубку, поднял ее и поднес к уху.

— Слушаю, говорите, — срывающимся голосом бросил я в мембрану.

Примечание:

[1] РЭКС — роботизированный экскаватор

— Кто там блеет? — прогрохотал Старейшина, оглушив напором и энергией. Вокруг меня образовался невидимый воздушный пузырь, тут же лопнувший с хрустальным звоном. Клянусь, я даже бледно-сиреневые искорки, вылетевшие из трубки, заметил. Что-то затрещало, защелкало, но тут же затихло. Несчастный коммутатор! Как он выдержал магическую атаку!

— Волховский, — кашлянув, важно ответил я.

— А, Вик-чирик! — рыкнул старик Булгаков. — Нашелся, наконец, охламон! Где пропадал? Мы из-за тебя все крымское направление взбаламутили, каждый поезд проверяли! Думали, похитили мальчишку, в каком-нибудь ящике скрытно увозят! Представляешь, в какую копеечку это мероприятие влетело семье?

«Врет, — подумал я, и страх сразу же прошел. — Не станут Булгаковы настолько откровенно развивать бурную деятельность. Побоятся привлечь внимание противостоящих родов. Те сразу заинтересуются, отчего такая суета из-за обыкновенного мальчишки-сироты? Для этого придется выдумывать целую легенду. Но ложью правду не прикрыть. Узнают про Разрушителя — такое начнется!»

Мальчишеские мысли об интригах взрослых полны наивности, но мне нередко приходилось думать головой, прежде чем сделать какой-то шаг. Приучен к любым поворотам судьбы. И в первую очередь я сомневался в словах Старейшины.

— Чего молчишь? — удивленно спросил Семен Игоревич.

— Да вот думаю, что именно вы хотите услышать, — нахально ответил я.

Опекун недовольно поморщился, но решил пока не вмешиваться в занятный разговор.

— Хочу я услышать, правда ли Куракин тебя удавить решил? — рассерженно рявкнул Старейшина.

— Я не знаю, потому что его псы успели только пару ребер мне сломать, — почему-то продолжал дерзить я, осознавая собственную правоту. — Может, в планах у него и стояло желание меня угробить.

— Из-за девки этой, Тучковой?

— Она не девка, — я оскорбился, что старик пренебрежительно отозвался о моей партнерше. — Наташа из благородной семьи. Напрасно вы так говорите.

— Кхе-кхе! — треснуло в трубке. — Надо же, бросился на защиту боярышни, полуголой пляшущей на потребу плебеям. Домостроя на вас нет, сопляки! Значит, так… Заканчивайте бездельничать и выезжайте в Москву. Завтра прибывает «Крымский экспресс». На нем и возвращайтесь. Я дал распоряжение насчет твоей бабской команды, чтобы места в вагоне зарезервировали. А тебе предстоит много тренироваться и учиться, а заодно и проблему с Куракиным решим. Я так просто обиду проглатывать не собираюсь, пусть ты и приемыш. Булгаковы свое возьмут.

Он взял паузу, и мне пришлось терпеливо выслушивать его тяжелое дыхание в трубке.

— Сам-то как себя чувствуешь? — поинтересовался-таки старик, хотя мог сделать это в самом начале разговора. Иронично добавил: — Ребра срослись? Хорошая, видать, медкапсула оказалась?

Эх! Все-таки Иван Олегович не удержался и рассказал старшим родичам про капсулу и мое удивительное излечение в ней. Плохо, очень плохо! Ярику нужно валить отсюда со скоростью железнодорожного экспресса! С этими Булгаковыми ухо востро держать надо. С них станется взять Ярослава в заложники и увезти в Москву, где у него вытрясут все тайны! Высокородным не в тягость замучить равного по статусу, если тот является носителем секретов. Боюсь, за свою добродетельность ко мне Булгаковы взыщут такой процент, что до конца жизни не рассчитаюсь!

— Спасибо, сейчас все в порядке, — ответил я вежливо, прекратив дергать змею за хвост. — Могу и дальше танцевать.

— Аха-ха! — рассмеялся старый Булгаков, и, как всегда, резко оборвал смех. — Ладно, жду тебя в гости, когда приедешь домой. Угощу медком с собственной пасеки.

Ага, угостит он меня. Снова попробует голову свернуть — вот это куда реальнее, чем сидящий за столом добродушный дедушка, потчующий любимого внучка вкусным медком.

— Кстати, ты ничего не почувствовал, когда со мной разговаривал? — с хитринкой спросил Старейшина.