Народ ахнул. Женщины в ужасе прижимали ладони ко рту. Мужчины недоуменно переглядывались. И тут над притихшей площадью взвился сердобольный женский голос:

— Не виноват он! Разве мог он устоять?! Он же не маг! Что поделать, не родит наша земля чародеев. Птичек-вестников и то из Таранта привозим.

Народ одобрительно загудел. Король опять поднял руку.

— И еще повиниться хочу, — уже увереннее произнес он. — За то, что пропадал десять лет. Но я вернулся, чтобы искупить свою вину.

Он оглянулся и кивнул стоящему в зале Больдо. Капитан и четыре гвардейца вывели на балкон сопротивляющихся сестер. Вздох удивления пронесся над толпой.

Наставник короля неожиданно шагнул вперед, вскидывая руку, и показывал народу отрубленную голову суккуба, невесть каким образом, оказавшуюся у него.

— Вот, что осталось от поганой демоницы, — прокричал он — Король Шандор освободил нас от власти темных сил.

Увидев голову матери, вампирессы взвыли, и это доказало собравшимся, что уродливая оскаленная морда и есть королева.

— Смотрите, это те самые кровожадные твари, что не давали городу спокойно спать по ночам, — показал на них Шандор.

— Неправда! Он оговаривает нас! — хором выкрикнули принцессы.

И в этот момент солнце, наконец, решило посмотреть, что же творится на земле. Тучка медленно уплывала, и площадь начала постепенно заливаться светом.

— Нет! — истошно завизжали девицы, извиваясь в оковах.

По мере уползания тени, кожа их чернела и лопалась, обнажая кости, глаза вылезали из орбит. Визг перешел в жуткий вой. Народ в ужасе затаил дыхание. Не прошло и минуты, как к ногам застывших гвардейцев осели две кучки пепла.

— Зло повержено, — сурово констатировал король. — Народ свободен.

Тому, что творилось на площади, трудно было найти название. Люди, осознав, что темные времена закончились, радовались, как дети.

— Да здравствует Гроссеу! — слышалось со всех сторон.

Король приветливо помахал подданным рукой и вернулся в тронный зал. Дежурная улыбка тут же исчезла с его лица.

— Они благодарят меня за то, что я избавил их от кошмара, который сам же накликал на их головы, — горько вздохнул он, опираясь на спинку трона.

Больдо, вошедший вслед за ним, жестом отпустил своих гвардейцев и, подойдя, обнял воспитанника за плечи.

— Шандор, посмотри на это иначе, — предложил он. — Ты — единственный, кто боролся. Остальные покорно умирали, отдавая демонице свои силы. И если бы не ты, проклятые твари продолжали бы убивать. Может, пора оставить прошлое в прошлом?! Ты вынес из этой истории печальный опыт, но он не должен бросать тень на твою грядущую жизнь. И, поверь, сейчас тебе очень нужна та, что не даст твоему сердцу зачерстветь. Так, стоп. Посмотри мне в глаза, — потребовал он. — Я знаю этот взгляд. Ты что-то скрываешь.

Смущенный венценосец поднял голову.

— Кто? И когда? — строго спросил учитель.

Король обошел трон, уселся на ступеньку и похлопал ладонью рядом с собой.

— Садись, я все расскажу, — пообещал он.

Через два часа капитан пребывал в шоке от новостей.

— Верховная Дриада, — ошеломленно прошептал он. — Мальчик мой, она же бессмертная, как богиня.

— Вот именно, — понуро согласился Шандор. — Я понимаю, что шансы мои призрачны. Но, Больдо, если бы ты знал, какая она замечательная. Добрая, понимающая, честная.

Капитан внимательно смотрел на воспитанника.

— И, что характерно, ни слова о внешности. А как она выглядит?

Король улыбнулся.

— Как богиня. У нее потрясающие глаза, которые все время меняют цвет. И шикарные волосы, почти до пят.

Старый вояка прищурился.

— Под это описание подойдет немало девушек.

Шандор покачал головой.

— Нет, только одна.

Наставник хмыкнул и поднялся.

— Сегодня был трудный день. Тебе надо отдохнуть. В левом крыле для тебя приготовлены покои, — он похлопал воспитанника по плечу и удалился.

Король стоял у открытого окна в своих новых апартаментах и смотрел на дворцовый парк. Горящие в аллеях фонари освещали вековые дубы. Он стоял так уже несколько часов, с безумной надеждой всматриваясь в тени деревьев, а вдруг где-нибудь мелькнут зеленые, как листва, распущенные волосы. Он хотел спуститься туда, но боялся, что этим лишит себя последних иллюзий. Она не придет, это невозможно, и обещание свое она дала только для того, чтобы подбодрить его перед схваткой с чудовищем. Нельзя, нельзя ослеплять себя несбыточной надеждой. Мечты столкнутся с реальностью, и разобьются, как волны об утес. Он все это понимал, головой. А сердце не давало ему отойти от окна.