— Почему я люблю не тебя? — вдруг вырывается из меня так внезапно, что удары моего шокированного таким поворотом сердца буквально отдаются эхом мне в горло, участившиеся, громкие до шума в ушах и неприятные в своей дикой скорости, — почему всё так глупо?

— Я не…

— Я не в буквальном смысле, но почему я не полюбил девушку вроде тебя? Рассудительную, внимательную, отзывчивую, нежную, милую и ласковую? Ту, которая была бы счастлива родить мне детей? — я смотрю на собранные в высокую причёску светлые локоны, некоторые из которых, завитые, сознательно оставлены на свободе, на выразительную шею и очертания наверняка соблазнительной груди, виднеющиеся в декольте, но в интимном плане как был, так и остаюсь совершенно равнодушен. Я хотел друга, и Брук именно он. — Что, чёрт побери, я сделал не так, что она ушла? — а я ведь по-прежнему глубоко внутри видел в Оливии свою семью… Считал нас ею. Глупо, как же глупо. — Я знаю, всё гораздо сложнее, но почему… Наверное, я, и правда, жалок.

— Она так сказала?

— И даже не задумалась, — и она больше меня не уважает… И она сочла мои слова лишь достойными осуждения и оскорбительными для себя, опять-таки поставив во главу угла исключительно свою персону и не думая о том, что с ней всё это вовсе никак не связано. О тех, кому они помогут и кого спасут. А там, где нет хоть какого-то почитания, о любви не может быть и речи.

— Но где твоё кольцо?

— Я же не женат, Брук, — эти слова настолько легко, повседневно и буднично срываются с моих уст, будто и не существовало многочисленных месяцев отрицания и борьбы, что была бессмысленна. Я только сейчас начинаю понимать, что она изначально была обречена на провал, и по идее это должно ужасать своей простотой и странной неуместностью, но ни черта подобного. Я действительно свободен. И могу делать всё, что хочу, ни перед кем не отчитываясь и не маясь нелогичным чувством ответственности. Больше нет. Я достаточно пребывал в отчаянии. Теперь это кончено, и это превосходно. Можно двигаться дальше. Найти женщину, для которой мой ребёнок не будет обузой, способную стать ему идеальной матерью, лучшей, чем биологическая, и мне даже не придётся далеко ходить. Снаружи полно моих фанаток, знающих, где я провожу сегодняшний вечер, из социальных сетей и официальных публикаций. Я видел их, когда ненадолго выходил подышать свежим воздухом в перерыве между одной бутылкой и следующей. Чем я хуже Митчелла, как раз-таки и вступившего в брак с одной из таких девушек? Да я даже лучше. В отличие от него я, по крайней мере, буду её уважать и никогда не опозорю.

— Ты меня пугаешь. Куда ты его дел?

— Возможно, выбросил. Хотя оно, наверное, где-то здесь. Может, кем-нибудь да отыщется, — палец честно пустой, и, бросив мимолётный взгляд на левую руку, я убеждаюсь, что зрение Таню не подводит. Но в действительности вопреки своим словам я, кажется, не помню, когда конкретно снял украшение, где в этот момент находился и куда именно его задевал. Вот же чёрт. Оно стоит немалых денег. Я не мог позволить себе носить откровенную дешёвку. Это было бы несолидно. Прежде всего, с точки зрения статуса, которому, как ни крути, зачастую приходится следовать. Дороже обручальных стоило только то, что я преподнёс на помолвку. С изящным цветком розы, вручную изготовленным из кварца, украшенным бриллиантами, имитирующими пыльцу, и венчающим само кольцо из розового золота. Кое-кто с ним, в отличие от основного символа любви и верности, так и не расстался. Но может ли быть, что это из-за очевидной дороговизны и уникальности? Что этот человек вообще не принял бы ничего менее скромного? Что я всё-таки ещё тогда подсознательно хотел удержать его деньгами и их такой явной демонстрацией, потому что, возможно, чувствовал, что Оливия не так уж и проста?

— Ты рехнулся?

— Вовсе нет.

— Я знаю, что у тебя денег куры не клюют, но это неправильно. Нужно постараться его найти.

— Нет, не нужно, — качаю я головой, — держась за него, вместе с тем я цеплялся и за отношения, которые давно канули в небытие. Но, если меня не хотят, с какой стати я должен убиваться и обыскивать здесь каждый долбанный угол ради возвращения вещи, которая всё равно и уже давным-давно больше ничего не значит? Это просто кольцо, — одно из множества миллионов в целом мире, — без подтекста, — я оставляю купюры, которых должно хватить по счёту, и выпрямляюсь, слезая со стула, держась намного бодрее ожидаемого. Брук, как курица-наседка, тут же сжимает мой левый локоть, но я и без неё прекрасно справлюсь со своей координацией и собственным пьяном телом. Оно в любом случае не достигло совсем уж невразумительно мертвецких кондиций.

— Куда ты идёшь, Дерек? Я всё равно не позволю тебе вести.

— Я и не собираюсь. И вообще у меня есть замечательная идея, — говорю я, как только, закончив с неотъемлемыми вежливыми церемониями, мы наконец оказываемся снаружи. — Когда подгонят мою машину, возьми её и поезжай к себе. О, а вот и она, — мой внедорожник появляется слева от нас, и вскоре молодой парень, отвечающий за стоянку автомобилей и их возвращение уходящим владельцам, останавливает его точно рядом с нами, передавая мне ключи. — Давай, садись.

— А как же ты?

— А я возьму такси, — но только не раньше, чем кое-что закончу. С той брюнеткой через дорогу. Она ведь очень даже ничего. При ближайшем рассмотрении что-то, конечно, может измениться, но в целом всё в моём вкусе. То, что Оливия меня не желает, вовсе не означает, что я обречён на то, чтобы весь остаток своей славной жизни хранить чёртов целибат. Брук полностью права. Я не потерял свою привлекательность только из-за одного лишь факта женитьбы. И вообще это вроде как даже повышает ставки. Ты становишься недоступным, но одновременно более соблазнительным, чем когда-либо прежде. Формально я уже мог потерять некоторые очки, но запретный плод сладок и тогда, когда он не обычный человек и за всю твою жизнь может никогда не встретиться тебе банально посреди улицы. Вот и проверим, так ли это. А всё остальное… Да пошло оно к чёрту.

— Ну ладно, Дерек. Только будь осторожен, — Брук оборачивается всего на секунду, но и этого ей достаточно для обретения некоторого понимания. Когда наши взгляды снова встречаются, она выглядит словно прочитавшей все мои самые глубокие мысли и распознавшей все самые скрытые намерения. — Просто не теряй голову, хорошо?

— Не беспокойся. Лучше поезжай, пока не возникла очередь. Я заберу машину завтра.

***

Меня пробуждает аромат еды. Еды, которой в моём доме давно не пахло. Не потому, что я не ем, просто готовые блюда, привозимые из ресторанов, магазинов или кафе и обычно разогреваемые на скорую руку в микроволновке прямо в упаковке, кардинально отличаются от того, что готовит мама. А этот запах… Он совсем другой, приятный, даже несмотря на небольшую нотку чего-то подгоревшего, и ощутимый настолько, что ему беспрепятственно удалось достигнуть второго этажа. Но я думаю, что всё это лишь прелестный банальный сон. Пока не открываю глаза и, вдохнув воздух полной грудью, не обнаруживаю реальность, в которой, и правда, витают полузабытые впечатления. Вроде бы все мои вещи висят на спинке стула, хотя я, кажется, чётко помню, как по возвращении домой не был столь аккуратен и ответственен по отношению к костюму и рубашке. Я не могу не заметить отсутствие одной приметной детали. Нет, меня никто не ограбил, и, насколько может судить моя немного хмельная и мутная голова, все предметы обстановки и убранства находятся на своих местах, но где принадлежности из женского гардероба?

Где голая девушка в моей кровати, столь же обнажённая, что и я сам? Брук что, всё-таки лично пригнала мою машину и заодно выставила незнакомку вон, чтобы поутру я не смог увидеть разметавшиеся по подушке тёмные волосы, проснуться рядом с кем-то тёплым, пусть и совершенно чужим, и, возможно, захотеть второй или же, судя по обрывочным и не совсем ясным вспышкам воспоминаний, даже третий раунд? Это Брук заботливо готовит завтрак, милостив избавив меня от сложностей, связанных с одноразовым сексом? Ведь это мой дом, и мне пришлось бы сказать девице, что она должна уйти, но вот захотела бы она сделать это вот так сразу и без споров, или бы мне пришлось привлечь полицию, тем самым рискуя оглаской? Господи, как вообще многие поступают так снова и снова, знакомятся в баре или клубе и приводят фактически первого встречного к себе или едут к нему? Даже если отставить в сторону вопрос самосохранения и физической безопасности, где гарантии, что утром он или она тут же покинет чужую жилплощадь без предъявления претензий и упрёков? Боже, как хорошо, что Брук не послушала меня по поводу автомобиля и всё-таки предпочла поступить по-своему, даже если ей просто понадобилось отъехать по делам, и она побоялась, что я не застану её на месте. Интересно, как это было. Признаться, я бы хотел посмотреть.