Суав так же медленно опустил меч, процедил сквозь зубы:

— Я всё сделаю, господин. У вас будут свидетельства, господин.

Снова вскинул меч, рассёк им воздух, оставляя после стали алые росчерки. Мгновение и всё пространство между Суавом и Глеболом пронзили десятки и сотни чуть красноватых мечей.

Они раздробили кладку стен, вырывая из неё куски камня, унеслись по галерее, сея разрушение там.

Но большая их часть ударила точно в Глебола, который даже не попытался вскинуть руки. Только зажмурился.

Теперь алые полосы на его теле дополнились вспухшими рубцами, кое-где шёлк одеяний окрасился кровью.

Суав выдохнул:

— Я, владетель Великого дома изображал из себя идиота перед судьёй, а он то и дело прятал улыбку за кубком вина.

Меч снова свистнул, заставляя воздух стонать. И снова Глебол не поднял рук для защиты, лишь опустил голову, защищая глаза. Но затем упрямо поднял её, встречая взгляд господина.

— Ты сказал, что ихор мальчишки выгорел дотла. Что он не более чем простолюдин. Хорош простолюдин, убивающий адепта четвёртого ранга колуном для дров. А если бы он держал выкованный нами меч? То прикончил бы и Заклинателя?

Опять ударили сотни мечей, заставляя Глебола истекать кровью из рассечённой кожи. Голова, которую он опустил, лишилась почти всех волос. Призрачные мечи почти обрили его. Обрили небрежно, вскрывая кожу десятками порезов, из которых тут же побежала кровь.

И даже сейчас Глебол не издал ни звука. Вновь поднял голову и встретил взгляд господина, лишь часто моргал, стряхивая с ресниц заливающую глаза кровь.

Суав скривился, вкинул меч в ножны одним движением и потребовал:

— Хватит молчать. Ответь хоть на один вопрос.

Глебол снова сморгнул и разжал окровавленные губы:

— Я ошибся. Все признаки указывали на то, что он выгорел. Всё было точь-в-точь как в записях предыдущих поколений наставников. Но ихора в его жилах не так много. Он бы никогда не справился с этим козлинобородым, придя туда один. И он бы никогда не справился с ним, имей тот хоть какой-то опыт схваток.

Суав хмыкнул:

— В общем, виноват этот несчастный из Дома Вораз, да?

— Нет, господин. Виноват я и только я. Недоглядел, не дал совета козлинобородому, — Глебол на миг скривил губы в усмешке и добавил. — И слишком хорошо обучил мальчишку.

Суав удивлённо вскинул брови, а осознав услышанное, захохотал:

— А-ха-ха! Да уж, наглости тебе не занимать.

Глебол промолчал. Теперь уже Суав криво улыбнулся и спросил:

— Знаешь, что самое смешное?

— Нет, господин.

— Что мне не на кого тебя заменить.

— Визир, господин.

Суав снова рассмеялся:

— О да, он только что был у меня. Льстил, как всегда, и осторожно интересовался, что случилось.

— Этого не скрыть, господин. Не после того, как вы приказали привезти мальчишку и его людей сюда.

Суав отмахнулся:

— Неважно. Это твой позор. Делай с ним что хочешь.

Глебол снова моргнул, стряхивая с ресниц кровь, осторожно спросил:

— Господин, вы хотите сказать, что… прощаете меня?

Суав скривился:

— Прощаю это громко сказано. Прощу я тебя не скоро. Но ты всё ещё наставник Кузни. Старший наставник. Этот твой Визир только и может, что льстить, да просить денег. Так что живи. Пока живи.

Глебол сорвал с пояса ножны с мечом, поднял их перед собой, сжимая в ладонях:

— Спасибо, господин.

***

Стоило мне шагнуть в каморку казармы, как на мне скрестились взгляды. Правда, уже не десятка моих солдат, а всего семерых.

Вперёд шагнул Кодик:

— Господин, надо бы поговорить.

Я обвёл всех взглядом и кивнул:

— Надо, значит, надо. Говори.

Кодик осторожно сказал:

— Господин, вот это вот всё, что произошло, оно очень сильно не похоже на то, что вы обещали в тот первый день.

Наглый тут же добавил:

— Это, Хранителями клянусь, очень сильно не похоже.

Кодик поднял руку и Наглый тут же закрыл рот. А вот Кодик продолжил говорить:

— Я уговорил всех, господин, что даже эти штуки с зачарованным оружием и мнимой смертью стоят двойной платы. Мол так и так, несколько месяцев мучений и вы настоящие младшие воины Дома. Правда, потом добавились ещё все эти зелья и порошки.

Наглый напоказ скорчил рожу и потёр живот. Поварёнок заёрзал на лавке, забиваясь в самый угол, за спину Молчуна. Ловкач и Здоровяк опустили глаза, зыркали исподтишка. Тощий сидел бледный, не сводил с меня взгляда.