– Увы, нет.

– А теперь мы подходим к самому интересному, - оскалился в недоброй усмешке Вартенслебен.
– О какой сумме идет речь? Будьте любезны, дайте последний из ваших документов. Если зрение меня не обманывает, я вижу там пометку следующего года. Полагаю, это роспись запланированных трат?

– Не обманывает, - согласился Курцио, выполняя пожелание.

– Какая прелесть, - пробормотал Вартенслебен, пробежав глазами по мелко исписанному листу, затем передал его графу. Шотан вчитывался намного дольше, едва заметно шевеля губами, а после буквально швырнул бумагу по столу.

– Миллион, - хмыкнул герцог, выстукивая карандашом незатейливый ритм.
– И, насколько я понимаю, в казне такой суммы нет. Да что там, я просто уверен.

Гайот прикрыл лицо широкой ладонью без перстней и даже без привычных для горцев шелковых лент, спрятал в руке ироничную улыбку, припоминая разговор, состоявшийся несколькими днями ранее в доме Курцио. Тогда князь сказал те же слова, правда, с другой интонацией.

* * *

– Миллион?!
– Гайот помолчал, борясь с желанием по-детски прикусить губу.
– Этого не может быть.

– Увы, - скривил губы Курцио.
– Может. Обратите внимание на вот эти строчки, они отчеркнуты красным. В настоящий момент на содержании имперской короны находится две с половиной тысячи жандармов. Каждый получает годового жалования от пятидесяти до ста золотых мерков, в сумме сто восемьдесят тысяч. Десять тысяч прочей кавалерии с годовым жалованием от двадцати до тридцати пяти мерков на одного всадника, всего двести пятьдесят тысяч. Горской пехоты - девять тысяч, годовое содержание пятнадцать мерков и дополнительно премиальные для тухумов, всего сто пятьдесят тысяч. Обычной пехоты и особой стражи двадцать пять тысяч, содержание от двух до семи золотых, всего сто тридцать тысяч. Итого чуть больше семисот тысяч золотых монет в год. С поправкой на неизбежное воровство и незапланированные траты, миллион. Это сумма, в которую обходится власть Алеинсэ над Ойкуменой.

– Но это же немыслимо много!
– покачал головой князь. – Мы как будто ведем сражение насмерть.

– А вы думали, перевороты стоят дешево?

– Нет, конечно, но, получается, вы запланировали на будущий год сохранение и преумножение вооруженной силы. Зачем? Сальтолучарду некуда девать деньги? Ведь все уже сделано!

– Вы как будто против военных расходов?
– иронически улыбнулся Курцио.

– Я категорически люблю военные расходы!
– Гайот перешел, было, на повышенный тон, но опомнился и понизил голос.
– Нет ничего лучше честной денежки за добрую пехотную работу. Но… сколько расходовала казна прежде?

– С учетом личных доходов Императора от ярмарки, имперская казна тратила за год около четырехсот пятидесяти тысяч мерков.

– Полмиллиона золотых, - повторил Гайот.
– И это на все, от почтовой службы до содержания резиденций Его Величества.

– Да, так и есть.

– И вы говорите, что Островные казначеи намерены потратить в будущем году только на войско в два раза больше? Я никогда не был мытарем, но даже мне ясно, что такую сумму невозможно собрать. А это значит, что кому-то не заплатят.

– Совершенно верно.

* * *

– Значит, кому-то не заплатят, - сухим, неприятным голосом отметил граф, и князь улыбнулся еще шире, впрочем, стараясь делать это незаметно. Но следующая ремарка последовала не от Курцио, как можно было бы ожидать, а со стороны герцога. Он заполнил очередную страницу книжечки, поднял карандаш, словно указку, и резко выпалил, уже не заботясь о приличиях:

– А я же предупреждал… Я говорил!

– Говорили, - согласился Курцио.

– Вы не послушали!
– бросил Вартенслебен.

– Они не послушали, - Курцио четко выделил интонацией слово «они».
– И я до последнего старался их переубедить. Но Тайный Совет решил по-своему.

Вартенслебен швырнул на стол карандаш, выразив одним жестом всю глубину ярости, охватившей герцога. Курцио, не позволяя разговору перерасти в обмен жаркими репликами, вышел в геометрический центр диспозиции, приковав общее внимание.

– Господа, собственно ради этого мы собрали здесь этот маленький… - Курцио позволил себе ироническую улыбку.
– Комплот. Потому что, как совершенно справедливо заметил мой любезный друг, господин Гайот, мы относимся к людям, которые привыкли сами брать за горло судьбу. А дело вполне может развернуться так, что судьба возьмет за горло нас. И хорошо бы этому воспрепятствовать.

– Совместно и батьку бить легче?
– хмуро и по-плебейски пошутил Вартенслебен.

– Да.

– Итак, Сальтолучарду и Двору следует каким-то чудесным образом найти миллион золотых, - констатировал Шотан.
– Верно?

– Полтора миллиона, - уточнил Курцио.
– Ведь от текущих расходов Двор не освобожден.

– Не выйдет, - буркнул Вартенслебен, снова откупорив бутылочку с перцем, чтобы прочистить легкие.
– Ведь придется оплачивать уже имеющиеся долги Готдуа. И если купеческим гильдиям можно показать хер, то банковским домам приматоров сказать «кому должен, от всей души прощаю» уже не выйдет. Высшая аристократия держит нейтралитет, но только до тех пор, пока Алеинсэ будут платить хотя бы проценты. А учитывая, что год будет очень тяжелым, приписывать и воровать станут как в последний день, сколько ни вешай. Два миллиона, и это по самой низкой планке.