– Рябова, кормщика, сын буду.

– Ивана Савватеевича?

– Его.

– Вон ты кто таков!

– Да уж таков.

– А звать тебя как?

– Звать меня Иваном.

– Выходит, Иван Иванович?

Ванятка несколько смутился и промолчал.

– К батьке, что ли, надо?
– опять спросил матрос.

– К нему!

– А он на "Апостолах" ли?

Другой матрос - загребной - сказал, откусывая от ржаного сухаря:

– Где ж ему быть, Ивану Савватеевичу? На эскадре. Садись, Иван Иванович, доставим.

Ванятка спустился в шлюпку, спросил:

– На лавку, что ли, садиться?

– Лавка, друг, в избе осталась, а у нас, по-флотскому, - банка! наставительно сказал загребной, аппетитно пережевывая сухарь.

Ванятка слегка покраснел и, поглядывая на матроса с сухарем, уселся и развязал свой узелок. На него, по всем признакам, напал тот самый едун, о котором давеча говорила бабинька Евдоха.

– Ишь, каков наш Иван Иванович!
– сказал совсем молодой матрос с курносым и веснушчатым лицом.
– Запасливый дядечка. Чего-чего у него только нет!

– Тут на всю кумпанию станется закусить!
– радушно предложил Ванятка.
– Угощайтесь...

Но матросы не стали угощаться Ваняткиными запасами, сказав, что им идет свой харч от казны и того казенного харча за глаза довольно.

Сверху, с пристани, знакомый голос окликнул:

– С "Апостолов", ребята?

И Сильвестр Петрович, уже без костыля, только с тростью, спрыгнул в шлюпку.

– Вот тут кто!
– удивился он и, сев рядом с Ваняткой, взял его жесткими пальцами за подбородок с ямочкой.
– Ну, здорово, крестник. Оботри-ка, брат, лик, весь в твороге...

Ванятка покорно утерся.

Шлюпка отвалила от Воскресенской пристани и ходко пошла к флагманскому кораблю эскадры, который стоял на двух якорях посередине сверкающей под солнечными лучами Двины.

– Что ж в гости не ходишь?
– спросил Сильвестр Петрович.

– Не мы съехали!
– ответил Ванятка.
– Которые съехали - тем и почтить приходом-то, по обычаю.

– А ты откудова обычай знаешь?

– Бабинька сказывала...

– То-то, что сказывала. А ты - мужик. Тебе бы дев-от и почтить приходом первому.

Ванятка подумал, потом ответил негромко:

– Больно надо... Чай, не помрем...

– Тоже бабинька сказывала?

– Не. Тятя...

Он светло, своим особенным, Рябовским взглядом посмотрел в глаза Сильвестру Петровичу и произнес внятно:

– Мы и богови-то земно не кланяемся, нам шею гнуть ни перед кем не свычно...

– Тятя говорил?

– Не. Мамынька учила.

– С того и не ходишь?

– По обычаю!
– твердо сказал Ванятка.
– Которые съехали, тем и почтить...

Сильвестр Петрович грустно вздохнул, спросил, где ныне первый лоцман. Ванятка промолчал. Спросил, зачем Ванятке на корабль, - тот опять промолчал. Иевлев внимательно вгляделся в густо румяное, дышащее здоровьем лицо мальчика, задал еще несколько хитрых вопросов и мгновенно разгадал Ваняткино тайное и нерушимое решение.

По трапу они поднялись вместе, рука об руку вошли в большую адмиральскую каюту, убранную цветастыми кожами и бронзой. Здесь, над большой картой, сидели царь и Федор Матвеевич Апраксин. Оба они были без кафтанов: царь - в белой рубашке, Апраксин - в шитом серебряными цветами камзоле. Сильвестр Петрович посадил Ванятку поодаль, в кресло, открыл перед ним слюдяное окно, дал ему в руки подзорную трубу - смотреть куда захочет, - и велел помалкивать. Ванятка, непрестанно и смачно жуя из своего узелка, стал смотреть в удивительную трубу, тихонько при этом ахая от восторга, а Иевлев сел близко к царю, наклонился к нему и сказал, улыбаясь своими яркосиними глазами:

– Вот, государь, моряк будущего флота Российского. Сбежал из отчего дому, дабы уйти с флотом в море. Хитер парень, да и мы не лаптем щи хлебаем...

Царь боком взглянул на Ванятку, спросил коротко:

– Кто? Он?

– Он. Жует да в трубу глядит.

– Чей такой?

– Рябова кормщика сын, а мне крестник.

Оторвав усталый взгляд от карты, Апраксин произнес:

– Он не един, Сильвестр Петрович. Отбою нет от волонтеров. Солдат палками сгоняем, а здешние жители - двиняне и поморы - приходят на корабли, просят взять в матросы. В Поморье - колыбель матросам корабельного флота. И успешно справляются с новым для себя и трудным делом. Есть которые в запрошлую неделю бостроги получили, а нынче корабль знают как свои пять пальцев.

Петр задумчиво сказал:

– Добро! Располагаем мы в недальние времена набрать отсюда двинян да беломорцев для нашего корабельного флота не менее тысячи людей, дабы из них ядро образовать истинных матросов...

– Не только матросов, но и офицеров, государь!
– сказал Апраксин. Немедленно же надобно некоторых юношей в навигацкое училище препроводить. Вот давеча Сильвестр Петрович поминал убитого шведами Митрия Горожанина, а таких, как он, и в живых поныне немало...

– Пиши им реестр!
– велел Петр.
– Спехом надобно делать, от Архангельска нынче же и отправим. Время дорого, после некогда будет.