– Хорошо мама себя вела, - произношу с предательской улыбкой и из кармана небольшой футляр достаю.

Протягиваю Яре, и, когда она принимает подарок, мы соприкасаемся пальцами. Хочу подавить несвоевременно вспыхнувшие эмоции, но оставляю свои жалкие попытки, когда замечаю искры в светло-голубых глазах. Яра открывает коробочку дрожащими руками и едва не выпускает ее содержимое. Радуется, как ребенок.

Молча помогаю ей надеть изящный браслет и застегнуть на запястье. Цепляю пальцем громоздкую подвеску в виде солнца. Убеждаю себя, что так надо для дела, но в душе мерзко скребет. Настолько, что избегаю зрительного контакта с сияющей Ярой.

Вечер только начался, а я уже себя почти не контролирую. Здравый смысл и стальная выдержка разбиваются вдребезги, когда слышу тихое, срывающееся: «Спасибо».

И в следующую секунду Яра вдруг становится на носочки, обхватывает мои щеки холодными ладошками. Делает судорожный вдох, будто набираясь смелости, и…

Касается моих губ своими.

Поцелуем это сложно назвать. Слишком невинно, неуверенно и нежно.

Но крышу Яра мне срывает похлеще опытных, искушенных баб.

Ласковые ладони неловко сползают по моей шее, ложатся на плечи, чуть надавливают. Яра напугана своим же импульсивным порывом – и собирается отстраниться. Но теперь я не могу ее отпустить. Отступать слишком поздно.

Обхватываю рукой ее затылок и фиксирую, сжимая шелковистые локоны, зарываясь пальцами в волосы. Рвано вдыхаю, вбирая дурманящий женский аромат. Яра пахнет сладко, несмотря на примеси лекарств. Напоминает подснежники.

Так и манит попробовать ее на вкус, что я делаю в следующий миг. Накрываю пухлые, чуть приоткрытые от страха и предвкушения губы. Сминаю их своими, терзаю. Съедаю сиплый стон. Стираю границы между правильным и ложным, выбирая скользкий путь.

Все запреты улетучиваются, цели и планы забываются. Будто это у меня память отшибло, а не у Яры.

В момент, когда я готов сгрести чужую жену в охапку и утащить в спальню, наплевав на все, в реальность нас обоих возвращает лай щенка.

Пес? Откуда он вообще в моей холостяцкой берлоге? И что вообще происходит вокруг?

Нехотя возвращаюсь во внешний мир, отпускаю алую от смущения Яру и, откашлявшись, кошусь в сторону пацанов. Они всецело щенком заняты и нас не замечают. А может, вид делают, маленькие хитрецы.

– Ужинать будем? – пытаюсь обстановку разрядить, но голос подло срывается.

– Может, все-таки пюре приготовим, - приходит в себя Яра. – Салат какой-нибудь, - пожимает плечами. – Не хочу пиццу, - носик морщит.

Ожидаемо. Наверное, привыкла к более изысканным блюдам. Вспоминаю, кто она, а главное, чья, и настроение стремительно обваливается, как курс рубля к доллару.

Сложив руки на груди, хмуро на Ярославу смотрю, а она не теряется. Будто привыкла уже к подобным моим перепадам. Отвечает лучезарной улыбкой, но я не ведусь.

– Так, где у тебя кухня? – бойко спрашивает, но тут же тушуется. – То есть… у нас.

Не дожидаясь моего ответа, отправляется сама исследовать квартиру.

Ничего, не заблудится. Вернется – и будет довольствоваться тем, что есть. Такие, как она, не сильны в кулинарии, а я на поводу идти и прислуживать не собираюсь.

Вопреки своим мыслям, уже через пару секунд я направляюсь за ней. Бреду по следам, как чертова ищейка. Нахожу Яру в кухне – все-таки сориентировалась.

Она стоит на носочках у открытого шкафчика и внимательно полки исследует. Пользуясь моментом, нахально изучаю точеную фигурку. Аппетитные бедра плотно обтянуты тканью джинс, свитер приподнялся, оголяя узкую полоску бледной кожи. В одежде Яры нет ничего особенного и тем более соблазнительного. Наоборот, как-то простенько она выглядит, но меня замыкает от самой девчонки. И не знаю, как разрядиться.

– У меня есть дефицитный горошек, - хмыкаю я, опираясь плечом о косяк двери.

Яра дергается и выглядывает из-за дверцы. Покоряет чистой лазурью.

– Почему «дефицитный»?
– смеется так звонко и приятно, что невольно прислушиваюсь.

– Потому что в Новый год за него разворачивается настоящая борьба в супермаркетах, - смягчаюсь я. Плавлюсь от звука ее голоса и искрящегося взгляда.

Вздохнув, подхожу вплотную и прижимаюсь грудью к женской спинке. Одной рукой касаюсь тонкой талии, как бы невзначай, а вторую - протягиваю к верхней полке. Выуживаю «драгоценную» банку из глубины. Сама бы Яра точно не достала – слишком девочка миниатюрная.

– Да ты добытчик, - хихикает она и внезапно прокручивается в моих объятиях, оказываясь лицом ко мне.

Быстро чмокает меня где-то на уровне подбородка, потому что выше ей рост не позволяет, забирает горошек – и, наклонившись, прошмыгивает под моей рукой.

– Пюре и оливье. Новый год спасен, - заявляет довольно, колдуя возле столешницы.

Такая легкая, воздушная. Порхает по моей кухне как ни в чем не бывало. Будто не ее по голове приложили, память напрочь отбив.

Так, стоять! Какая к черту готовка! Мне потом Яру посреди ночи в больницу везти, если ей плохо вдруг станет? Поседею по дороге. На кой сдался мне такой праздник.