Все делает молча. Напряженно.

Лучше бы он взорвался наконец – и выплеснул все.

– Останься, - прошу неуверенно, когда Ник уходить собирается. – Я не могу уснуть.

Отодвигаюсь вглубь кровати, приглашая мужа устроиться рядом. Он медлит, обводит меня прищуренным взглядом, замораживает, но все-таки приближается. Будто одолжение делает.

Опускается на матрас, нехотя откидывается на спинку кровати. И вздрагивает, когда я, сорвавшись, ныряю в его объятия. Умостившись на широкой груди, слушаю гулкое биение сердца. Веду ладошкой вниз по каменному торсу, который от моих прикосновений становится лишь тверже.

– Мы совсем не любили друг друга? – во мне говорит отчаяние.
– Мы из тех семей, которые живут ради детей?

– Яра…

Ник выдыхает обреченно, будто надоела я ему своими пустыми разговорами. Привстает, перехватывает мою руку, убирая с себя. Словно ему неприятно находиться рядом со мной, терпеть мои ласки.

Но я не отодвигаюсь. Лишь смаргиваю горячие слезы, потираюсь щекой о футболку мужа, оставляя на ней мокрые пятна.

Несмотря на боль, что миллиардом ледяных иголочек пронзает мою душу, я не сдаюсь. Пора выяснить все. Я устала.

– Мы с тобой так рано на детей решились. Или все как раз и произошло… по залету? – сама пугаюсь грубого слова, но другого подобрать не могу.
– Ты говорил, мне нет и двадцати пяти, а у нас уже двое сыновей, - не унимаюсь я.
– Я работала вообще? До ночного клуба? Может, училась? – предлагаю варианты. – Неужели я совсем ничего не хотела в жизни добиться? И профессии у меня нет?

Чем больше говорю, тем противнее от самой себя становится. Совершенно бесполезная – и была таковой до травмы. А сейчас и вовсе балластом стала для мужа.

– До знакомства с… со мной, - Ник запинается, - ты была моделью.

– Спасибо за комплимент, - срываюсь в дикий хохот. Что за чушь?
– А если серьезно? – откашлявшись, с улыбкой уточняю.

– Это правда. Карьеру ты лет с четырнадцати начала, а то и раньше. У вас так принято. По показам ездила, всяким «Мини Мисс», а позже - конкурсам красоты, - скрипит зубами. – Видимо, там тебя и приметили.

Не уточняю, почему он так странно о себе говорит. Концентрируюсь на эмоциях Ника. И они мне не нравятся. Темные, опасные. Ненависть с раздражением смешиваются. Что я натворила, если заслужила подобное?

– Мы ссорились из-за моей... профессии? – задираю голову и подаюсь выше, чтобы оказаться лицом к лицу с Ником.
– Я тебе… изменила?
– предполагаю худшее. Но это бы объяснило пренебрежительное отношение мужа ко мне.

– Думаешь, ты способна на это? – впервые за всю беседу он смотрит мне в глаза. Внимательно, изучающе.

– Думаю… - сглатываю тяжело и следующие слова непроизвольно вылетают из самого сердца: - Я все-таки любила тебя.

Вздрагиваю от своей же фразы. Пытаюсь рассмотреть в полумраке лицо Никиты, но оно непроницаемо. И сам он будто в камень обратился.

Я должна отстраниться, пожелать ему спокойной ночи – и мы оба сделаем вид, что ничего не случилось. Но, игнорируя логику, в следующую секунду я делаю то, на что не решилась бы при свете дня. Однако ночь скроет мое смущение.

Приподнимаюсь, упираюсь ладонями в замершую грудь Ника, чтобы иметь хоть какую-то точку опоры.

Лихорадочный вдох.

И я целую собственного мужа. Уверенно, страстно, смело, насколько могу. Чтобы у Ника не осталось сомнений во мне.

Новая Яра безумно любит своего мужа. И плевать, что было у нас ДО. Давно пора включить ПОСЛЕ.

Вкладываю в поцелуй все эмоции, что раздирали мою душу в эти дни, все чувства, что давно стремились вырваться наружу, всю свою неистраченную страсть. И мне удается одержать первую победу над морозным мужчиной. С глухим рыком Ник отвечает на поцелуй. Заключает меня в капкан своих рук, ласкает, сминая тонкую ткань топа.

Освобождает мою темную сторону.

Не прерывая нашей связи, спускаюсь ладонями вниз по твердому прессу, очерчиваю мышцы, цепляю край футболки. Царапаю, не жалея Ника.

Смелею. Играю. Подвожу нас обоих к грани.

Но мне не удается прорвать оборону. В шаге от пропасти. Грубая хватка на плечах заставляет меня остановиться.

– Яра, ну что ты делаешь? – шепчет Ник мне в губы с налетом отчаяния.

Он борется сам с собой. Выглядит так, будто два человека внутри него сражаются насмерть.

– Я хочу… - опять тянусь к его губам, - …вспомнить тебя.

Ник выпрямляется, заставляя меня отодвинуться, и впивается в меня хмурым, недовольным взглядом.