Шрифт:
— Как будто я могу хотя бы на минуту перестать думать об этом, — закатил глаза Финист, а потом широко улыбнулся ей.
Кожа возле его глаз собралась в так хорошо знакомые ей морщинки-лучики, и Настя испытала невероятный прилив нежности. Хотелось затянуть его в машину, увезти домой и никуда больше не отпускать. Оба понимали, что это нереально. Финист открыл дверь и помог ей сесть внутрь.
— Будь осторожнее, — попросил он, — я напишу, как освобожусь.
— Я люблю тебя.
Сокол поймал ее ладонь своей, переплел их пальцы, замер на несколько секунд.
— И я тебя, — ответил он и отстранился.
Оставшейся без его тепла ладони сразу стало холодно. Финист закрыл дверь и пошел обратно. А она смотрела ему вслед, пока он не скрылся в дверях клуба. Потом вздохнула, завела машину, врубила музыку и вывернула на дорогу.
Что ж, зато у нее будет время хорошенько поразмыслить над тем, что она хочет пожелать. И еще нужно все-таки заехать в магазин за продуктами. И приготовить Финисту ужин. Он ведь будет голоден, когда вернется. И не важно, в котором часу ночи это произойдет. Главное, что он влетит в открытое окно и улыбнется ей. Главное, что он всегда возвращается. Точно так же, как она всегда возвращается к нему.
Раз за разом они выбирали друг друга, и это было самым сложным и самым прекрасным. Тысячу раз прощали друг другу смешное и страшное. Сотню раз заново решали любить друг друга. И стали домом друг другу, к которому стремились каждое мгновение, и иначе быть не могло.
***
— Да-да-да, вот здесь, пожалуйста… О, да!
— Настя, у меня руки устали.
— Ничего не знаю, всего двадцать минут прошло… О да, вот здесь надави… Ох!.. С тебя еще десять…
— Нааасть…
— Как железо в качалке тягать, так у тебя руки не устают, а как жене массаж сделать… Ой! Вот здесь нежнее… И вообще, ты обещал все, что угодно. Считай, легко отделался.
— Между прочим, ты мне тоже кое-что обещала.
Финист прошелся ладонями по бедрам, размял икры, сжал ступню, массируя. Настя вцепилась пальцами в простынь, закусила губу, чтобы не застонать в голос. Изольда Францевна за стенкой вполне могла услышать и прибежать разбираться, кому тут плохо и не нужна ли ее помощь.
— Так нечестно, — просипела она.
Разумеется, Сокол давно и не понаслышке знал все ее слабые места. Мучительно медленно и нежно он расправился с правой ступней и перешел к левой.
— А кто сказал, что я буду играть честно?
— Черт с тобой, — выдохнула Настя, переворачиваясь на спину. — Купол ставь.
И много позже.
— Я тут подумал, а ведь у нас дома найдется место, чтобы установить бильярдный стол…
________________________________________________________
* - Vulgaris Magistralis — песня голландской диалект-рок-группы Normaal. Перевод первого куплета выглядит так:«Я — Vulgaris Magistralis,И я разъезжаю по округе на своем мамонте.Я готовлю пищу на действующем вулкане,И динозавр у меня заместо курицы».Ну разве могла Настя пройти мимо и не постебаться над любимым мужем?** - А. Блок «Свобода смотрит в синеву...»*** - Раскат — первый удар в матче, который выполняется для определения очерёдности ударов соперников. Игрок, выигравший раскат, решает, кто будет наносить первый удар.**** - Сокол имеет в виду «на семь с половиной часов», сообщая таким образом Настасье часовую позицию нападающего. Часовая позиция — относительное расположение объекта (от условного центра), описываемое по аналогии с двенадцатичасовым циферблатом часов. Для этого нужно представить, что циферблат стоит или лежит перед вами, а 12-часовая отметка направлена вверх или прямо от вас. Соответственно, 12 часов означает расположение выше или впереди, 3 часа — справа, 6 часов — ниже или позади, 9 часов — слева. Другие восемь часовых отметок относятся к промежуточным положениям.
Глава 3.
Последний луч солнца мигнул и погас, сила пробудилась и толчком разлилась по телу, заставляя Василису проснуться. Она резко открыла глаза и рывком села в постели, не сразу сообразив, где находится, но потом увидела знакомые цветы на обоях и рамочки с птицами и успокоилась.
Она была дома. Память вернулась к ней. Кощей убил Марью. Все закончилось.
Василиса откинулась обратно на подушки.
Этим утром они с Кощеем вернулись домой, и он уложил ее спать. Наверное, зачаровал, потому что спала она спокойно, долго и без снов. Такая магия была запрещена, но Василиса была ему благодарна. Сейчас же за окном стремительно темнело, и ее спальня погружалась в сумрак, но это было даже к лучшему. В темноте лучше думалось, а ей было о чем подумать.
Еще вчера ночью Василисе казалось, что она не сможет простить Кощею, что он не сказал ей о Марье. Но теперь она поняла его. Он желал оградить ее от своего прошлого, не хотел, чтобы она чувствовала себя в опасности, и скорее всего правда полагал, что Марья послушается и вернется обратно в свой родной мир. В конечном итоге, она — Василиса — сама спровоцировала его на молчание, когда потребовала вернуть огонь из Смородины обратно в реку. Марья была куда опаснее и непредсказуемее маленького огонька, почти три сотни лет проведшего в заточении в своей хрустальной темнице.