С "будущей женой" же отношения не складывались. Ни на новогоднем вечере, ни при дальнейших встречах, она на меня внимания, как на объект взаимоотношений, не обращала. От слова "совсем". Не проскакивало меж нами искры. Я страдал и мучился.

После первого курса мы поехали на производственную практику на остров Шикотан, но и там впечатления на неё я не произвёл. И танцевал я не так, и смены из-за неё не прогуливал. Да и жил я в другом "кубрике", не с бойкими и чудаковатыми: Курьяновым, Нестеровым и Баскаковым, а с другими ребятами, более спокойными и не стремящимися самовыразиться: Черторинским, Ильиным и Чихачёвым, автоматически выпадая из рядов студенческих "активистов".

Второй курс пролетел незаметно. Надо было много вспоминать, и я полностью погрузился в учёбу. Продолжая тренироваться у Городецкого, я выступал за ДИНАМО по молодёжи. Карате в нашей школе не прижилось. Продолжая вести САМБО для "Школы разведчиков", я смелее давал ударную технику, так как это вдруг разрешили, и секции карате выросли как грибы.

К нам в секцию приходил Владимир Жлобинский – мой первый тренер по карате Сётокан, но, то что я давал детям, ему не понравилось. Я ведь не ставил им жёсткие каратековские удары. Он попытался предложить школе свои услуги, но директор отказалась.

Помня о том, что в 1981 году заниматься в секциях карате запретят, как уголовное преступление, я продолжал давать детям и молодёжи защитные техники и бокс.

Третий курс я заканчивал ровно, уже сдав все зачёты, причём половину автоматом, чего в той жизни практически не случалось. Просто в этой я уже десятого июня должен был находиться в горном лагере "Динамо", а все остальные студенты уезжали снова на производственную практику на Шикотан.

Надо сказать, что за прошедшие три года по моей пригодности к службе в "погранвойсках" определились. Два года с перерывами я проходил собеседования, писал автобиографии, отвечал на вопросы, беседовал с психологами, сдавал зачёты по физподготовке, снова отвечал на вопросы. Какие-то тесты я помнил, какие-то забыл, но я знал точно, что если я буду вспоминать, как надо правильно ответить, я засыплюсь.

Тесты составлял институт психологии и исследовал их на большой группе действующих сотрудников и кандидатов вот уже лет десять, на сколько мне было известно. И давали они объективную оценку кандидата. Особенно его психофизическую пригодность к тому или иному роду специальной деятельности.

Проверяли всё, боязнь высоты и замкнутого пространства, брезгливость и реакцию на запахи, алергичность, выносливость, терпеливость, реакцию на монотонность работы и сохранение концентрации внимания, волевую сферу, то есть управление своим состоянием и поведением. Для этого вводили во внештатную ситуацию и намеренно подвергали эмоциональному воздействию.

"Контора" в те времена отбирала кадры о-го-го, как.

Честно говоря, я едва не завалил некоторые тесты. Слишком неадекватная реакция была на них моей головы и тела. Не юноши, как говориться, но мужа. А пытаться сойти за молодого, у меня не получалось. Заступилась главный специалист – психиатр Марина Поляченко, сказав, что "реакции интересны и мы должны наблюдать их не в тестовых режимах, а в режиме психологической подготовки".

И вот, подготовка, наконец-то начнётся. То есть, не подготовка физическая и профессиональная, а всё это вместе с психотренингом. Я помнил, на сколько мне тогда было тяжело, но сейчас я ничего не боялся, потому, что всё то, что мне сейчас намеревались привить, помнил и уже на себе новом протестировал.

Помнится, когда на экраны вышел фильм "Брат", где Бодров в критических ситуациях повторял детский стишок, многие воспринимали его забавным заскоком бывшего спеца, но я то знал, что это психофизическое воздействие на организм в стрессе плюс ритмический расчёт времени. У режиссера имелись знающие консультанты. И это были совершенно закрытые технологии подготовки бойцов спецназа госбезопасности.

Я был готов всё это пройти заново. Повторение – мать учения. Да и подлатать память и привить отсутствующие у этого тела рефлексы не мешало.

До горного лагеря вела хоть и грунтовая, но вполне приличная, дорога, поэтому снабжалась база вовремя и, по этим временам, очень хорошо. Двухэтажный корпус бывшего санатория давал необходимый минимальный комфорт и соответствовал санитарно-гигиеническим требованиям.

По результатам тестирования нас разбили на группы по семь человек и начались тренировки. При каждой группе находился инструктор психолог, контролировавший наше самочувствие и корректировавший наше психологическое состояние.

Говоря языком будущего, он формировал нашу мотивацию, переключая наше индивидуальное сознание, зацикленное на собственном эго, на задачи общие и даже государственные.

Сейчас я лучше понимал инструктора, возбуждавшем в нас, скажем так, неприязнь к врагам нашего государства и империализма в целом.

Группа мне досталась крепкая, выносливая. Я себя вымуштровал за три года по максимуму. Бегал марафоны с выкладкой по сильно пересечённой местности, нырял, много плавал. Обладая техникой цигун, я сильно развил свои лёгкие и достиг задержки дыхания на вдохе-выдохе трёх минут. Это когда делается долгий вдох и долгий выдох. При гипервентиляции лёгких моя задержка дыхания под водой без потери сознания составляла четыре минуты.