Она скользнула одной рукой между нами, и я вынужден был прижаться к ней ещё ближе, чтобы не осрамиться. Так и стояли обнявшись, пока я не "придушил" свои рецепторы.

Декабрь в Мельбурне один из самых жарких месяцев в году, и мы целыми днями пропадали на пляже Алтона, установив там палатку. Вода в Тасмановом море особо тёплой никогда не бывает и мы спасались в нём от жары плавая в маске с трубкой и ластах. Мы вступили в "клуб любителей рыбной ловли" и охотились с острогами на небольших местных рыбешек.

– Отличная у тебя маман, – как-то сказала Элли. – С ней удивительно легко. И вы с ней… совсем по-дружески. Мои предки не такие. Столько шума устроили, когда я уезжала.

– Да, Джессика современная. У нас в Австралии немного попроще. Родители не так сильно опекают детей. Мы с парнями уходили в разведку уже с двенадцати лет. У нас тут места… В основном все живут у моря, а чуть дальше от побережья места дикие. И сухие.

– Мне тут нравится, – сказала Элли.

– Оставайся, – сказал я.

– Да ну тебя, – ответила девушка. – Папа открутит тебе голову. Мне ещё колледж заканчивать.

– И папа сказал, что если… – она прошептала, – если любит, сам приедет в Англию.

Она побагровела от стыда. Любит не любит… Мы на эти темы не говорили. Не принято было у молодёжи в Англии.

– Он прав, конечно, в какой-то степени. И я приеду к нему. Обязательно. Вот сейчас нагуляем ребёночка… И приеду.

– Дурак! Дурак! Дурак! – Закричала она и бросилась в воду.

Я побежал за ней. Течения тут не предсказуемые. Только ты приноровился, пошёл отлив, и течение ускорилось. В основном от берега.

– Элли! – Крикнул я. – Стой!

Я догнал её у воды. Отлив ушёл и оголил песчаный берег.

– Стой, дурёха. Ты когда заканчиваешь колледж? – Спросил я.

– Летом, – сказала она.

– У нас уже лето, – сказал я, дурашливо покачивая головой.

– Ну, это… – Она заморгала ресницами. – В июне.

– Вот что, Евграфыч, ты мне не вы… не выёкбывайся, а ПТП по "фину" выдай…Ну и что что это шестьдесят четвёртый год…Тем более… Вы тогда всё писали в четыре руки…Период? Евграфыч, я же тебе всё прописал в запросе… И подпись и печать, млять, личную поставил. Я ж когда сам приду… Ты какого года рождения? Ноль пятого? Всё, млять, иду к тебе в подвал. Жди. Я моложе. Да, и всё со словами: "конвергенция", "сближение".

Ивашутин поднял своих контрразведчиков по теме "фина" – Куусинена Отто Вильгельмовича, но ещё не знал, что "фин" имел иной псевдоним и в совершенно иных кругах.

Через сутки у Петра Ивановича на столе лежало несколько досье.

Ивашутин пролистал две трети первой папки, на обложке которой значилось слово "Сближение", и вдруг увидел следующее высказывание Куусинена:

"… сближение крупного и мощного субъекта со странами запада невозможно. Необходимо целенаправленно ослабить государство в глазах "партнёров", для чего желательно раздробить СССР минимум на десять частей. Автономизация необходима ещё и для того, чтобы сбросить, тянущий на восток балласт азиатских республик, отягощённый коррупцией и семейно-тейповыми отношениями".

Дочитав все папки до конца, Пётр Иванович посмотрел на стопку листов с выписками и закрыл лицо руками.

– А дела-то совсем дрянные, – прошептал он и набрал телефон начальника СВР.

– Слушаю, Пётр Иванович…

– Надо поболтать, Юра.

Встречи руководства ГРУ и СВР проходили часто и звонки между ними редкостью не слыли, потому Ивашутин не "шифровался".

– Смогу только в обед. Напряжённый день… Может пообедаем у меня?

– Отлично. У тебя во сколько обед?

– В тринадцать.

– В тринадцать я у тебя, накрывай поляну, – деланно пошутил начальник ГРУ. На самом деле ему было ох, как не до шуток…

– … и дело Рашидовское инициированно Андроповым только с целью посеять рознь и разрушить связи СССР.

Ивашутин откинулся в кресле и поднял глаза на начальника СВР. До этого он то хмурился, рассказывая и зачитывая свои записи, то стыдливо смотрел в пол, то в сторону. Он, чекист с тридцатилетним стажем, командир СМЕРШа и контрразведки НКВД и КГБ, не мог смотреть собеседнику прямо в глаза, словно это лично он подвёл страну к краху.

Хотя, доля его вины безусловно имелась. Ведь это же он проглядел врагов народа и Советского государства и позволил под видом международных центров и институтов пропагандировать и навязывать чуждый образ экономических и межличностных отношений. Один только "подотдел информации" Международного отдела ЦК КПСС при Институтае мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) АН СССР, сотрудниками которого стали: Арбатов, Бовин (будущий ведущий "Международной панорамы" и посол в Израиле), Шахназаров и Загладин (будущие помощники Горбачёва), Богомолов (будущий директор Института экономики мировой социалистической системы АН СССР), Бурлацкий (будущий главред "Литературной газеты").