Внезапно за спиной старца выросла мощная фигура Кассиана. Воин схватил старика за шею, отчего тот почти смешно выпучил глаза, и опустил кулак на его спину. Жрец выгнулся и изломанной куклой рухнул на пол. После секундного замешательства ловчие опомнились и выхватили мечи.

— Что делать? — спросил один из них, в замешательстве глядя на лежащего на полу старца.

— Убить хранительницу, — нашёлся другой.

— Умеешь пользоваться отмычкой? — совершенно внезапно спросил у меня Кассиан, подлетая к алтарю.

— Конечно, нет! — в совершенном шоке воскликнула я.

— Жаль, — хмыкнул он. — Потом научу.

Ловчие двинулись на Кассиана. Но тут внимание всех привлекли звуки шагов со стороны скрытой в тени лестницы, на которой показались две фигуры в золотых одеждах ордена и с золотыми же знаками на лбах. Неужели подкрепление врагам?

— Мы немного опоздали, — северянин с весёлой усмешкой на лице вступил в свет факелов.

— Предатели, — справа от него появилась Раяна.

Решительная, непоколебимая и жутко злая.

— Убить хранительницу! — вновь скомандовал один из ловчих, и первым ринулся в атаку на Кассиана.

Тот отступил в сторону отталкивая врага. Меч вонзился в каменное ложе возле моей ноги. А другой ловчий сумел обойти его и занёс своё оружие надо мной. Лезвие взметнулось, но замерло над моей головой, остановленное мечом Рикарда.

— О, привет, — он весело поиграл бровями. — Отлично выглядишь, Лиа.

— Не смотри, — ахнула я, поняв, что плащ разметался.

Я подтянула к себе ноги, чтобы спастись от меча третьего ловчего. Но его отбросило воздушной волной, прошедшей от Раяны. Девушка подлетела к моему алтарю, готовая вступить в бой с врагами.

— Как я могу не смотреть, мне же надо сражаться? — расхохотался он, с натугой отталкивая от себя мужчину.

— Смотри не на меня!

— Не смотреть, когда такое показывают? — продолжал он веселится.

— Не смотри! — рыкнул Кассиан, набрасывая на моё тело край плаща.

— Запрещаешь на правах воздыхателя?

— Если бы ты так же активно орудовал мечом, как мелешь языком… — пробурчал Кассиан. — Раяна, щит!

Девушка громко вздохнула, выронив оружие из рук. Её пальцы задвигались в классических пассах. Нас окружил круговой щит, о который тут же ударил сгусток чёрной магии.

— Надо бы её отсюда снять. У кого есть отмычка? — надо мной склонился Рикард, оценивая взглядом надёжность кандалов.

— Держи, — Кассиан бросил ему небольшую связку металлических палочек.

— Профи, — хмыкнул северянин, тут же принимаясь за моё освобождение.

А ведь Кассиан знал, что мы окажемся здесь. Знал, что будет скован. И подготовился. Неужели он ясновидящий?

Под щелчок браслета в щит снова ударили, отчего тот опасно зарябил. Комнату наполнял густой чёрный туман. Ловчие использовали тёмную магию.

— Быстрее, — я прижала к себе освобождённую руку, глядя на профиль Кассиана.

Бледный, измученный и такой решительный. Он будет стоять до конца. Все они загнали себя в окружение, чтобы защитить меня. Защитить ту, что предала свою веру.

— Готово, — объявил Рикард и сразу же стащил меня с ложа, кутая в плащ. — Держись за моей спиной, — шепнул уверенно.

Щит рассеялся с новой атакой. Рикард рванул в сторону, дёргая меня за собой. Мы рухнули на пол. В стороны брызнули обугленные каменные осколки, когда чёрный сгусток энергии угодил в алтарь. Северянин тут же вскочил, в рывок поднял меня и толкнул к стене, когда на него ринулся ловчий. Ладони ударились о неотёсанный камень. Я зашаталась на слабых ногах, краем глаза наблюдая за сражающимися. Меня трясло: от ужаса, от воспоминаний, но больше от холода. Рука потянулась к факелу на инстинктах. Я сорвала его со стены и поднесла скованное браслетом запястье к огню. Металл накалился, алые языки пламени заскользили по бледной коже. Стало чуточку теплее. И в груди что-то всколыхнулось. Сердце. Я потянулась к нему, отчаянно, сердито. И браслет сорвало с моей руки. Пламя окутало меня, прерывая бой. И, подчиняясь моей воле, ринулось к врагам.

— Прости, Лива, — прорвались слова из того страшного воспоминания.

Я помнила сжимающее сердце отчаяние, помнила загнанность лишённой надежды пленницы, но ещё и помнила свою непоколебимую решимость. Я могла сдаться, смиренно позволить творить со мной что угодно. Этому учила Лива. Проявлять терпимость даже к врагу. Но я пошла по другому пути, я решила сражаться за свою жизнь. И на пути этой борьбы не всегда есть место милосердию. Я осознала это тогда, и принимаю сейчас.

Крики боли наполнили помещение, когда алое пламя охватило тела ловчих. Они выронили оружие, бросились на пол, заметавшись в попытках сбить пламя. Один из них побежал к лестнице, но обессиленно рухнул по пути и затих. Все они затихли. Мне не нужно было обращаться к дару, чтобы понять, что их души покинули тела.