Дед был приветлив и дружелюбен. Сережка в одном ухе и полукруглый шрам на подбородке — может быть, результат аварии или порезался о стекло? Джордж дергал меня за рубашку, умоляя отпустить его. Меня загнали в угол. Я неловко улыбнулась дедушке, пытаясь придумать оправдание и одновременно сгорая от стыда за то, что сужу о человеке только по его внешности.

Как надо себя вести в подобной ситуации?

— Хорошо, иди, — наконец согласилась я, и весь остаток дня твердила свою молитву, как мантру, снова и снова.

Вечером мои опасения оправдались.

Джордж вернулся домой замкнутый и необщительный. Он почти не ел и сразу ушел к себе в комнату, словно избегая меня. Я часто говорила ему о взрослых… Если кто-нибудь попытается потрогать тебя под трусами… Если кто-то скажет, что это ваш секрет… Но не понимая серьезности моих опасений, Джордж обычно отмахивался или дурачился.

Я постучала к нему в дверь:

— Все хорошо?

Он кивнул, не поднимая глаз.

— Хочешь что-нибудь попить? — спросила я.

— Нет, спасибо.

— Джордж, что случилось?

Он молчал.

— Дедушка Лейфа рассердился на вас?

— Нет, — тихо сказал он.

— Он… хотел… — я попыталась подобрать правильные слова, — он трогал тебя?

— Нет.

— А в доме еще кто-нибудь был?

— Брат Лейфа.

— Сколько ему лет?

— Не знаю.

— Давай угадаю, — сказала я. — Старше тебя или младше?

— Младше.

— А другие взрослые?

— Бабушка.

— Какая она?

— Довольно старая. Даже старше тебя.

— Ладно, Джордж, расскажи, что именно у вас произошло. Я же вижу, что ты сам не свой, и не уйду, пока не расскажешь.

Мой голос дрожал. Я пыталась сохранять спокойствие, но не могла. Он ковырял болячку на колене, не желая говорить.

— Джордж, — нажала я. — Рассказывай.

Он вздохнул.

— Ну… — начал он неохотно, — ты знаешь покемонов?

Я закрыла глаза и с облегчением привалилась к стене.

— Да, — сказала я.

— Ну, у Лейфа целых тридцать три фигурки, мама… ну, я, когда увидел их, позавидовал…

Господи Боже! Здравствуй, паранойя.

— Я куплю тебе еще покемонов, родной, — пообещала я, а потом пошла и выпила две рюмки бренди.

Теперь дети прыгали «звездочкой» — на случай, если им придется в аварийной ситуации прыгать с лодки, не видя дна. Учитель объяснял, как важно сразу при соприкосновении с водой начинать сильно грести руками, и почему нельзя погружаться глубоко. Дети пользовались моментом на законных основаниях утопить друг друга, так что большая часть наставлений проходила мимо их ушей.

Я снова обновила страницу. Денег не было. И тут меня осенило: сегодня же суббота, так что раньше понедельника банковского перевода не будет.

Я лениво смотрела в окно на автостоянку отеля, гадая, что буду делать, если эти деньги так и не появятся, когда мое внимание привлек черный Рэндж Ровер. Черные Рэндж Роверы были обычным явлением в наших краях. Возможно, не таким частым, как белые, но тоже очень популярные. Вот только это был улучшенная модель от Overfinch. Автомобили стоимостью более двухсот тысяч фунтов встречаются не так часто.

Именно на таком ездил Скотт Эллиот.

Я немного соскользнула вниз по сиденью, и теперь мои глаза поверх ноутбука следили за медленным перемещением автомобиля по стоянке. Он полз, словно искал кого-то. Пустых мест было достаточно, так что он не пытался припарковаться.

Машина пошла на второй круг. Скотт еще не заметил, что я наблюдаю за ним. Возможно, потому, что он двигался против солнца.

Что он здесь делал? Как он узнал, что я здесь?

Но если бы он искал меня, то заметил бы мою машину сразу — она стояла почти у входа. И ему даже не нужно было знать мой регистрационный номер, достаточно было вмятины на крыле, после удара тележкой из супермаркета.

Итак, если он искал не меня, то кого?

Моя рука зависла над телефоном. Это выглядело жутко. Хватит ли у меня смелости позвонить ему? Надо было позволить ему объясниться.

Я сосчитала пять гудков, затем на дальнем конце стоянки загорелся стоп-сигнал Рэндж Ровера.

— Алло.

— Привет, — сказала я. — Можешь говорить?

— Конечно.

Голос Скотта звучал лениво. Это было подозрительно, потому что говорил он так только когда начинал погружаться в дрему. Он немного продвинул машину вперед, и у меня сжался живот.