Миновав ещё одну, на этот раз уже плотно закрытую, дверь, возле которой опять дежурили двое угрюмых преторианцев, они вошли в просторную светлую комнату, где из-за широкого стола с резными, чёрного дерева, боковинами и блестящей мраморной столешницей им навстречу поднялся невысокий пожилой человек в белой, с узкой красной полосой, тунике трибуна-ангустиклавия.

– Декурион Симон Саксум, трибун, – почтительно тряхнув нашлемным гребнем, негромко произнёс кентурион. – К проконсулу, по вызову.

Трибун цепким взглядом близко посаженных глаз оббежал фигуру Саксума и кивнул кентуриону:

– Спасибо, Квинт. Свободен.

Кентурион вновь тряхнул гребнем, развернулся налево кругом и вышел, плотно, но бесшумно прикрыв за собой дверь.

Трибун продолжал пристально смотреть на Саксума. Лицо у него было гладко выбрито, узкие губы плотно сжаты, над прямым эллинским носом залегли две глубокие вертикальные морщины. Стрижен трибун был коротко, «ёжиком», волосы имел густые, чёрные, обильно пересыпанные сединой – «соль с перцем».

– Ты – Симон Саксум из Галилаи? – вдруг быстро спросил он.

– Да, трибун, – ответил декурион.

– Зачислен в легион в июне шестьдесят восьмого в Кирте?

– Да.

– Где проходил службу? В каких подразделениях? Под чьим командованием?

– Кирта, вторая учебная кентурия, – начал старательно перечислять Саксум, – кентурион Гней Корнелий Скипион… Потом Гиппо-Регий, шестая турма алы префекта Нумы Прастина Филия… Командир турмы Гай Аспренас… Потом Тивеста. В составе той же турмы… Потом Тубуск. Декурион второй декурии третьей турмы алы префекта Тита Валерия Аттиана Красса. Командир турмы Сертор Перперна… Всё.

– Хорошо…

Трибун, потирая гладкий подбородок рукой, прошёлся по комнате, мягко ступая по ковру изящными котурнами из светлой телячьей кожи. Дойдя до окна, он некоторое время стоял, глядя наружу и покачиваясь с пятки на носок. Потом резко обернулся.

– Ты знаком с Такфаринасом?

– Д-да… – запнулся Саксум. – Он был моим декурионом в Гиппо-Регии… Чуть больше года, – подумав, добавил он.

– Почему ты сбился? – сейчас же «вцепился» трибун.

Декурион откашлялся в кулак.

– Да так… Нипочему. Просто… давно это было… Да и потом… Ты же знаешь, трибун, Такфаринас, он ведь… – Саксум замолчал.

Трибун подождал продолжения, не дождался, кивнул и опять быстро спросил:

– Какие у вас были отношения?

Саксум повёл плечом.

– Он был моим декурионом… Иногда хвалил, иногда ругал… Нормальные отношения…

– Он звал тебя с собой, когда решил дезертировать?

– Нет, – на этот раз быстро и без запинки сказал Саксум.

– Как ты думаешь, почему?

Саксуму опять захотелось откашляться, но он сдержался.

– Не знаю… Наверно, потому, что я не местный. Я ведь был единственный в декурии не нумидиец, – он криво усмехнулся. – Я ведь даже не понимал, о чём они там между собой разговаривают.

– Ну, а если б он позвал тебя тогда с собой, ты бы ушёл?

– Нет, – твёрдо сказал декурион. – Я ведь давал клятву императору… К чему этот вопрос, трибун? Меня в чём-то подозревают?

Трибун отмахнулся.

– Никто тебя ни в чём не подозревает. Не в этом дело… Ты – храбрый воин, декурион. Ты неоднократно доказал свою храбрость и преданность императору на поле боя. Так что не переживай и выкинь все свои ненужные вопросы из головы. Здесь дело совсем в другом. Просто мне надо было кое в чём убедиться…

Он вновь подошёл к Саксуму и встал перед ним, по-прежнему потирая подбородок и внимательно глядя исподлобья.

– Меня зовут Маний Клавдий Карзиан, – после непродолжительной паузы сказал он. – Я – советник проконсула. Префект-эксплоратор… Я… и проконсул, мы хотим дать тебе одно поручение. Сразу скажу – сложное и опасное поручение… Но сначала ты должен мне поклясться – своей жизнью и своей честью поклясться! – что ничего из того, что ты услышишь за этой дверью, – он кивнул в сторону портьеры из плотной, тёмно-синей с золотыми полосами, ткани, – никогда, ни при каких обстоятельствах не узнает ни единый человек. Никогда и ни при каких обстоятельствах!

– Хорошо, – подумав, сказал Саксум. – Я клянусь.

Брови Мания Карзиана удивлённо поползли вверх. Декурион спохватился. Он приложил правый кулак к груди и отчётливо произнёс:

– Я, Симон Саксум из Галилаи, клянусь своей жизнью и своей честью, клянусь здоровьем моей матери, что я никогда и ни при каких обстоятельствах не разглашу ту тайну, которая будет мне доверена… э-э… префектом Манием Клавдием Карзианом.

– И проконсулом Долабеллой, – подсказал префект.

– И проконсулом Долабеллой, – послушно повторил Саксум.