Через полтора месяца, когда края ключицы надёжно срослись, Зенон провёл ещё одну операцию, удалив из плеча Саксума ставшую ненужной бронзовую пластину.

Рука теперь вроде бы действовала, но каждое движение ею вызывало режущую, прошибающую потом, боль в плече.

Другой напастью для выздоравливающего декуриона стала лихорадка.

Первый её приступ свалил идущего на поправку Саксума сразу же после Сатурналий, как раз перед наступлением нового – семьсот семьдесят седьмого от основания Города – года. Провалялся тогда Саксум в госпитале без малого две недели и только начал было вставать на ноги, как новый приступ – гораздо сильнее первого – вновь уложил его в кровать, теперь уже на целый месяц, и чуть было вообще не отправил ослабевшего декуриона к праотцам.

Теперь Саксум пребывал на положении выздоравливающего. Это положение предполагало: усиленное питание – в виде огромных порций полбы с козьим молоком и мёдом; ежедневное посещение терм и, кроме того, выматывающие, изнурительные, слёзовыжимающие – два раза в день – занятия по разработке подвижности раненого плеча, которые с достойным лучшего применения старанием проводил с декурионом младший госпитальный лекарь Кэсо Прастина Кек – огромный, одноглазый и угрюмый, как недобитый Аполлоном киклоп.

На пятый день своего «выздоровления» Саксум уже чуть ли не прятался от неумолимого Кэсо Кека, на полбу без содрогания смотреть тоже не мог, единственное, что ещё доставляло ему удовольствие, было посещение терм. Каждый день после обеда он шёл в расположенное рядом с госпиталем, только недавно отстроенное, просторное здание и часами нежился там, лениво перемещаясь из кальдария во фригидарий и обратно, плескался в тёплом, отделанном паросским мрамором, бассейне, засыпал под ласково-умелыми пальцами раба-банщика, умащивающего его тело ароматными маслами, просыпался и вновь шёл в наполненный горячим паром кальдарий… Впрочем, счастье никогда не бывает полным, заканчивалось всё это всегда одинаково – в термы приходил Кэсо Кек и райская идиллия превращалась в кошмар…

Во дворик ленивой походкой утомлённого роскошью патрикия вышел Кассий. Вышел и сразу замер, уставившись на вакханалию, царящую вокруг его миски. Во всём облике кота проступило выражение некой растерянности и даже ошарашенности. Подобной наглости от пернатых, которым он, в общем-то, спуску никогда не давал и постоянно держал в страхе, кот явно не ожидал. Впрочем, длилось оцепенение недолго. Усы Кассия растопорщились, шерсть на загривке встала дыбом, кончик хвоста начал подёргиваться. Видимо, кот смекнул, что полба с птичьим мясом – это гораздо вкуснее, чем просто полба без мяса, и… охота началась. Кассий припал к земле, походка его сделалась пружинистой и текучей. Это уже не был утомлённый жизнью, праздный и ленивый патрикий, это была пущенная в цель стрела, идущий в атаку дикий зверь – стремительный, беспощадный и неотвратимый, как Фатум. Синичьей стае сегодня явно суждено было быть изрядно прореженной. Саксум, откинувшись затылком на прохладную стену, с интересом наблюдал за развитием событий.

В это время где-то в глубине госпиталя грохнула дверь, застучали по полу подкованные калиги, и в маленький госпитальный дворик буквально ворвался рослый розовощёкий легионер в ярко-красном плаще преторианского гвардейца. Синицы брызнули в стороны. Кассий шарахнулся и нырнул под стул декуриона.

– Эй! Браток! – оглядевшись и заметив неподвижно сидящего под стеночкой Саксума, басовито осведомился гвардеец. – Где-то тут у вас декурион лежит, Симон Саксум. Не подскажешь, как его найти?

– Подскажу, – нехотя разлепил губы Саксум. – Это я.

Гвардеец недоверчиво посмотрел на закутанного в видавший виды плащ декуриона, но потом, опомнившись, вскинул в приветствии руку, грохнул калигой в пол и мотнул головой так, что надраенный до зеркального состояния шлем съехал ему на глаза.

– Декуриону Симону Саксуму приказано прибыть к проконсулу!! – оглушительно проорал он и замер, замороженно выпрямившись и далеко выпятив поцарапанную неумелым бритьём челюсть.

– Вольно, – сказал Саксум, непроизвольно поморщившись. – Когда приказано прибыть?

– Э-э-э… – затруднился розовощёкий преторианец. – Не понял.

– Когда декуриону Саксуму приказано прибыть к проконсулу? – терпеливо повторил декурион. – В какие сроки? Через сколько времени?

На лице бравого гвардейца отразилось смятение. Он явно не представлял себе иных вариантов прибытия к проконсулу, кроме срочного, немедленного и сиюмоментного.

– Ладно, – сказал Саксум. – Ступай. Скажи, что скоро буду.

– Э-э-э… – опять затруднился посыльный. – Кому сказать? Проконсулу?! – в глазах его на мгновенье мелькнул священный ужас.

– Тебя кто посылал? – спросил Саксум уже почти ласково.

– Дежурный кентурион Квинт Мафенас Планк!

– Вот ему и скажи.

– Понял… – фигура гвардейца слегка оттаяла, он поднял руку и в задумчивости пошкрябал затылочную часть шлема, отчего, вероятно, ему в голову пришла новая мысль: – Может, декуриона сопроводить? – на этот раз участливо спросил он.

– Не надо, – выбираясь из плаща и вставая, сказал Саксум. – Декурион не маленький. У декуриона, понимаешь, пуповинка уже отпала и даже родничок на темечке зарос. И головку он тоже держит хорошо… Так что ступай, солдат. Ступай. Видишь, мне переодеться надо. Не в таком же, понимаешь, виде мне к проконсулу идти!