И весь день будем вместе. Сейчас надо успокоиться, принять снотворное, иначе впереди бессонная ночь и трудно будет весь день провести за рулем! Так он и поступил. Сон сначала не шел, тем более что червем точила мысль, куда это Ника сегодня девалась, наверняка на свидание к седовласому отправилась…

Ах, как нехорошо, как противно… Но, думаю, седовласому сегодня ничего не светит, я просто уверен!

Тем более у нее же есть Гриша, которому она не желает изменять даже со мной, не то что с седовласым.

Мысль эта была так утешительна, что в результате он довольно быстро уснул, поставив будильник на шесть утра.

К памятнику они подошли одновременно.

— Привет! — улыбнулась Ника. На ней были белые брюки и белая ветровка.

Ей не идет белый, отметил он, белый ее старит…

Видимо, дело в том, что вчера на пароходе она довольно сильно загорела, и это как-то ее простит…

Вот и чудно, может, за целый день я разгляжу в ней еще кучу недостатков и к вечеру мне ничего уже не будет хотеться и все само собой закончится. Я вернусь в Бостон, к своей привычной жизни, а она к своему камерному Грише. Но когда они сели в машину, он почувствовал запах ее духов, на который вчера как-то не обратил внимания, или сегодня у нее были другие духи? Запах был легкий, чуть горьковатый и удивительно приятный. В нем была какая-то успокоительная прохлада… И вообще, ему вдруг стало хорошо и уютно. Уже через пять минут она стянула с себя ветровку. А под ней оказалась бледно-зеленая в мелких ромашках то ли блузка, то ли рубашка, черт знает, как это называется…

— Жарко, — улыбнулась Ника. — Алла заставила меня надеть ветровку, боялась, что я замерзну…

А вот зеленая рубашка шла ей необыкновенно.

И на шее были бледно-зеленые бусики. Милая, какая она милая! Милая моя, солнышко лесное, вон в каких краях встретилась со мною… — всплыло вдруг из глубин памяти.

— Чего ты смеешься? — спросила она.

— Да нет… так, просто радуюсь, что сегодня хорошая погода!

Когда они выехали на автобан, он спросил:

— Ты сегодня что-нибудь ела?

— Да, Алла впихнула в меня завтрак. А ты голодный?

— Нет, я тоже поел. Вот и чудно, второй завтрак можем съесть в Брюсселе! Ты не против?

— Я за! А можно открыть окно?

— Конечно!

Сквозной ветер трепал ее волосы. Они ехали молча, и почему-то это было так приятно… У него в голове вертелись обрывки старых песен, которые он любил в далекой молодости. «Из кошмара городов рвутся за город машины…», кажется, это Высоцкий… «Длинной-длинной серой нитью стоптанных дорог штопаем ранения души…», это Визбор…

— Автобаном никакие ранения не заштопаешь, — вдруг произнесла Ника.

Он от удивления чуть не выпустил руль.

— Что?

— Ты не помнишь песню Визбора?

— Нет, — сказал он, взяв себя в руки. — Не помню.

— Я хотела сказать, что автобаны скучные… Вот мы с Аллой ездили в какой-то замок, там была красивая дорога, она так петляла и вокруг такие виды, а тут…

— Зато быстро доедем.

Они довольно долго молчали. Но никакой неловкости не чувствовалось. Ему было хорошо. Наверное, и ей тоже.

— А где ты вчера вечером была? — вдруг спросил он.

— В гостях, — совершенно спокойно ответила она. — У старых знакомых.

— Одна?

— Что за вопрос, Влад? Я ведь уже довольно большая девочка и меня можно отпускать одну в гости.

Продолжать допытываться было попросту неприлично. Но, судя по ее спокойно-равнодушному тону, никаких любовных приключений вчера не было, ну и слава богу, решил он.

— Влад, а что, вся дорога будет такая скучная, по автобану?

— Боюсь, что да. Во всяком случае, до Брюсселя точно.

— А если я посплю немножко, это ничего, ты не заснешь?

— Да ради бога, только лучше переберись назад, ты там даже прилечь сможешь.

— Но тебе это не будет неприятно?

— Ну что ты, наоборот.

Он остановился, Ника перешла назад и завозилась, устраиваясь поудобнее. А вскоре он глянул в зеркальце и увидел, что она сладко спит, поджав под себя ноги.

Да, ей, похоже, и вправду на меня наплевать. Если бы она волновалась, испытывала какие-то сильные чувства, то вряд ли задрыхла бы, с раздражением подумал он. Конечно, автобан скучная штука, но все-таки могла бы лучше посмотреть в окно… Хотя что там увидишь, кроме самого автобана… И все же немного обидно.

— Ой, Влад, я долго спала?

— Минут сорок! — обрадовался он. — И здорово храпела!

— Храпела? Не ври! Я никогда не храплю!

— Откуда ты можешь это знать?

— Мне говорили…

— Гриша? Он наврал!

— Тогда почему ж ты меня не разбудил?

— Жалко было!

— Жалко? — каким-то странным голосом спросила она. — Тебе бывает кого-то жалко?

— Что ты хочешь этим сказать? — разозлился он.

— Ничего, просто спросила, я ведь половину своей жизни прожила без тебя и не знаю, каким ты стал.