Опасаясь соваться в Таранто, где по донесениям разведки итальянцы сумели наладить более-менее приличную ПВО, англичане попробовали сначала выманить итальянские линкоры в открытое море, подбросив немецкой разведке сведения о большом караване снабжения следующем через Гибралтар, вдоль побережья в Тунис. Караван такой действительно планировался, вот только охраняться он должен был куда лучше, чем предполагалось в утекших к немцам сведениях. В охоте на итальянские линкоры должен был поучаствовать "Арк Роял", недавно вернувшийся в строй, а также "Рейнджер" — единственный оставшийся в Атлантике авианосец США.

Вот только макароннки на приманку не клюнули, то ли почувствовали опасность, то ли просто не желали подвергать свои корабли риску, однако в результате конвой был атакован только подводными лодками и то без особого огонька.

В качестве плана "Б" британцам все же пришлось атаковать непосредственно Таранто, как главную военно-морскую базу итальянского флота, Причем, из-за того, что переводить корабли из западной части Средиземного моря в восточную мимо Сицилии и Мальты было весьма опасно, пришлось срочно выдергивать с Индийского океана застрявшие там "Рипалс" с "Ринауном", усиливать их — или вернее наоборот усиливать ими — линкорами Александрийской эскадры — "Принц оф Уэйлс" и только полгода назад вступившим в строй новейшим "Хау". Так же к ударному соединению прикрепили два тяжелых авианосца — "Иластриес" и "Формидебл", которые в случае, если все прошло бы гладко и стали бы основной ударной силой.

В ночь с 18 на 19 февраля соединение «Н» вышло из Александрии и направилось на северо-запад. Спустя двое суток и полторы тысячи километров, адмирал Канингем отдал приказ ударным самолетам на взлет, а сам возглавил колонну линкоров для порта силами тяжелых артиллерийских кораблей. Маневр был со всех сторон спорный, события развернувшейся по всей планете войны наглядно показывали, что тяжелые корабли не слишком хорошо переносят атаки с воздуха, однако и выбора у англичан при этом тоже особо на было. Ситуация складывалась так, что им кровь износу было необходимо нанести ущерб именно порту, чтобы не только сбросить с шахматной доски не такой уж опасный итальянский флот, но и затруднить снабжение африканской армии через эти морские ворота. Последнее сделать силами одной только палубной авиации было решительно невозможно, поэтому приходилось рисковать.

Налет древних бипланов "Свордфиш" — только-только принятые на вооружение "Баракуды" до Александрии еще не добрались — особых успехов не принес. Неожиданно оказалось, что даже такие раздолбаи как итальянцы умеют учиться на чужих ошибках, и сверхудачный налет японцев на Перл-Харбор сильно повлиял на внедрение противоторпедной защиты на якорных стоянках.

Нет, началось все удачно — приближение англичан итальянцы прогнозируемо проспали: радаров у них не было, а как-то заметить в рассветном небе тихо подкрадывающиеся английские бипланы — это из разряда фантастики. А вот дальше события развивались не столь успешно: мощный заградительный зенитный огонь, обилие привязных аэростатов и неожиданно находящаяся в боевой готовности эскадрилья истребителей не позволяют добиться торпедоносцам какого-то приемлемого результата. Англичане смогли-таки пустить четыре торпеды, однако три из них напоролись на специально для такого случая выставленные сети, и лишь последняя выцелила борт старого, еще Первой Мировой войны постройки линкор "Дуилио". Дыра в борту привела к затоплению двух отсеков, однако слаженная работа опытного экипажа, позволила достаточно оперативно справиться с затоплениями, откачать воду и спасти корабль.

Гораздо более успешным получилось минирование гавани магнитными минами, которое под шумок совершили бомбардировщики с "Формидебла". Сброс магнитных мин итальянцы совершенно раздолбайским образом проворонили, и спустя несколько дней, когда штатно отработавшие замедлители поставили мины на боевой взвод, прямо на выходе из порта подорвалась пара военных транспортов с подкреплениями и техникой. Только божьим попустительством транспорт "Сицилия", доверху нагруженный снарядами для 105мм и 150мм гаубиц, проскочил мимо и не выловил килем такой подарок. Взрыв нагруженного боеприпасами судно мог нанести порту непоправимые потери и существенно ударить по темпам перевозки грузов из Италии в Ливию.

В целом налет получился откровенно неудачным: медленные бипланы не могли уйти от более скоростных итальянских С202 и понесли основные потери именно на пути обратно. За один торпедированный старый линкор англичане заплатили семнадцатью торпедоносцами, тоже, впрочем, не слишком новыми.

Нападение линкоров, воспоследовавшее после удара с воздуха, тоже особых дивидендов британцам не принесло и не обернулось большим провалом только по одной причине — итальянцы банально не смогли найти в ближайшей округе достаточного количества ударных самолетов для налета на слабо защищенные с воздуха линкоры, иначе бы пришлось бы островитянам попрощаться с еще частью своей военно-морской мощи. А так стороны поперекидывались снарядами в стиле Первой Мировой, англичане на переделе дальности постреляли по городу — 27 убитых гражданских и несколько разрушенных ангаров в порту — и с чувством выполненного долга удалились восвояси.

23 февраля после небольшой паузы, связанной с атакой и последующей сдачей окруженной в Тобруке группировки, немецкие войска продолжили наступление на восток. Англичане все также пятились, огрызаясь арьергардными боями, но не втягиваясь в полномасштабное сражение. 28 февраля немцы вошли в Мерса-Матрух а к 12 марта приблизились, а Александрии на расстояние в каких-то пятьдесят километров.

Не сказать, что эти четыреста километров дались немцам легко: в условиях господства на море английского флота, приходилось снабжать всю стапятидеститысячную армию чуть ли не вьючным способом. Особенно страдала техника, потери по техническим причинам зашкаливали, кратно превышая потери от действий неприятеля. Конечно ремонтная служба в немецкой армии была налажена выше всяких похвал, однако в условиях, когда любую запчасть нужно тянуть в лучшем случае из Бенгази — расстояние между Бенгази и Александрией на секундочку 1000 километров по прямой — порой приходилось буквально канибализировалть запчасти, собирая из двух-трех поломанных машин одну относительно целую. Хуже всего приходилось тяжелым "Тиграм", не изжившим зимой 1943 года еще целый ворох детских болезней. А поскольку, ломались они все время по одним и тем же причинам — сказывалась слабая для такой массы ходовая — к середине марта из 150 первоначальных машин, под рукой у Роммеля осталось не полных три десятка стальных кошек. Остальные застыли недвижимыми памятниками немецкому танкостроению вдоль морского побережья, брошенные ушедшими вперед войсками. Нет, их конечно еще можно было починить, ремонтники этим даже активно занимались, но опять же нехватка запчастей и громадные по европейским меркам расстояния делали этот процесс весьма неспешным. Доходило порой до того, что запчасти к танкам сбрасывали ремонтным бригадам на парашютах с транспортных самолетов. Понятное дело, с хрупкими запчастями типа двигателя или оптики, так поступать было противопоказанно, однако что-то более крепкое: части трансмиссии, запасные катки, воздушные фильтры, которые в пустыне то и дело забивались мелким песком из Сахары — вполне.

Вообще, авиация люфтваффе — это, по сути, то, на чем держалось наступление немцев в эти дни. Орлы Геринга в который раз показали, что сражаться с ними на равных сейчас не может никто. Да "Спитфайеры" англичан были в общем-то не хуже сто девятых "мессершмитов" или тех же "фоккеров", однако качество подготовки пилотов и средний уровень боевого опыта у немцев были куда выше.

При этом у англичан со снабжением, как уже говорилось тоже была масса проблем. Если пехоту из расположенной недалеко Индии можно было перекинуть без особых проблем, то технику приходилось тянуть вокруг Африки, по кишащему германскими подлодками Атлантическому океану. Никак по-другому перебросить даже ту же авиацию в Египет не приставлялось возможным. Британцы было обратились к СССР с просьбой пропускать их самолеты через советское воздушное пространство, однако красные, от такого варианта совершенно не пришли в восторг. Ссориться с Гитлером за чужие интересы? — Нет, спасибо! Аналогично, кстати, ответил и Франко, когда с той же просьбой обратились к нему.