За преподавательским столом что-то увлеченно рассказывала леди Нарвуд. Магистр Дженкинс слушал её с неподдельным интересом, а Торнвуд задумчиво мешал овсянку. Словно почувствовав мое присутствие, он поднял голову и встретился со мной взглядом.

Я поспешно отвернулась, чувствуя, как заходится в бешеном ритме мое сердечко. Узнал ли он это платье?

— В чем дело? — спросила Катарина.

Мы стояли в двух шагах от раздачи, и кажется, причина остановки была во мне.

— Не люблю овсянку, — слукавила я.

— Очень зря. Она полезна для кожи, — Сьюлин взяла одну порцию, а мы с Евой переглянулись с одинаково кислыми лицами. — Берите-берите! Достали кусочничать! Булочки — не еда!

— Хорошо, мамочка, — протянула Ева, не рискуя ей перечить. Катарина и я последовали ее примеру.

Мы выбрали один из свободных столиков у окна и расселись прямо под теплыми солнечными лучами.

— Погода сегодня просто отличная, может, прогуляемся после завтрака? — предложила Ева, мечтательно глядя в окно.

— А вы в курсе, что липовая аллея изменена пространственной магией?

— Лира у нас спец по потенциально опасным местам? — улыбнулась Катарина. — Про аллею где только не написано. Даже в буклетиках для поступающих. Ты разве не читала?

— Мама тоже училась здесь, так что я выбрала эту академию задолго до поступления, и даже не изучив буклет, — я пожала плечами, отправляя в рот первую ложку овсяной каши.

— Кто вообще их читает? — фыркнула Сьюлин.

— Ну, с тобой-то вообще все понятно, — хихикнула Ева. — Знаем мы, как ты выбирала.

— И как же? — не подумав спросила я.

Ева и Катарина замолчали, и за нашим столиком воцарилась напряженная тишина. Некстати вспомнился их первый разговор в очереди перед поступлением. Сьюлин тогда восторженно болтала о Торнвуде, и я пожалела, что задала этот вопрос, догадавшись о причинах.

— Я выбирала ректора, а не академию, — Сью непринужденно улыбнулась, сглаживая неловкость. — Эй, что за выражения на ваших лицах? Торнвуд был лучшим выпускником столичной академии при королевском дворце! Это уже показатель, разве нет?

Её слова сняли напряженность и, кажется, все мы вздохнули с облегчением. Беседа плавно перетекла в менее опасное русло, а я не смогла удержаться от взгляда в сторону преподавательского стола.

Леди Нарвуд легко касалась ладонью руки Торнвуда и что — то рассказывала ему с миловидной улыбкой. Красивая. Ректор слушал, уделяя все внимание содержимому тарелки, а я вдруг ощутила прилив раздражения. Почему он не отстранится? Прохладный ветерок всколыхнул волосы, и взгляд синих прищуренных глаз из — под ведьминской шляпы остановился прямо на мне.

— Вот и подули ветра… Что опять не так? — улыбнулась Сьюлин.

— Этим утром в ревновашки играете не только вы, — ответила Катарина, безошибочно определив источник проблемы. Она едва заметно кивнула на Торнвуда.

— Глупости, — соврала я. — Леди Нарвуд сказала вчера, что у меня есть преимущество, которое я не использую. Воздух находится не только в аудитории. Значит, мне можно тренироваться в любую свободную минуту, а не только на занятиях. Я просто делаю, что говорит преподаватель.

— На прошлых парах Лира единственная не справилась с заданием, — грустно пояснила Ева.

— Почему сразу не сказала, что тебе нужна помощь? — накинулась Катарина. — В чем состоит задание? Мы тоже хотим помочь!

— Ей нужно извлечь немного воздуха из тазика с водой, — с энтузиазмом отозвалась Ева. — И почему я сама не догадалась предложить помощь? Давайте займемся этим после завтрака?

— А как же прогулка? — неуверенно спросила я.

Маниакальные взгляды подружек сошлись в одной точке, которой была я, и стало понятно, что выбирать мне не предлагали.

— Ну, хорошо, — сдалась я. — Спасибо вам.

— Давай доедай и пойдем! Не терпится это увидеть! — поторопила Сью.

Каша остыла, подернувшись липкой неприятной пленкой, и стала еще менее съедобной на вид.

— Проще добыть воду в пустыне, чем проглотить это. — пробормотала я.

— Просто размешай её! Мы и с места не сдвинемся, пока ты не доешь.

Мне пришлось завершить завтрак под пристальными взглядами подруг. Теперь я лучше понимала студентов, которые приходили в столовую в одиночестве. Счастливые! Их никто не заставлял есть овсянку!