Для того, чтобы открыть не шибко дорогое изделие легкой промышленности, понадобилась вся воля, которой и так немного осталось, после принятия решения о смене места жительства.

Нарочито медленно все-таки развела две половинки, в надежде, что руки не дрожат, как у не успевшего опохмелиться алкоголика со стажем.

Трудовая?! Моя трудовая?!

Да какие к черту руки! Я уже тряслась вся. Отшвырнув папку, судорожно искала последние записи.

“Уволена по соглашению сторон”. Вчерашней датой.

Уволена? Я уволена?!

Паника накрыла черной пеленой.

— Почему уволена? — Непослушные губы с трудом формировали слова во что-то внятное.

Попов наблюдал за мной с прищуром и ленцой, как сытый кот за мышкой. Борис несколько напрягся, похоже, от волнения я выглядела так себе.

— Да, Борис, ты был прав, реакция на стресс не стабильна…

— Что, простите? — Брюнета хотелось стукнуть и не один раз. Ненавижу, когда разговаривают обо мне, словно и нет рядом. Не настолько я незаметна.

— Вы дальше смотрите, не стесняйтесь. — Брюнет улыбнулся. И я бы не назвала этот оскал добрым. Словно через силу.

Отложила трудовую. Черт, как же я теперь без работы? И почему уволили, ведь все было хорошо? Или нет? И как теперь с квартирой, если не будет стабильного заработка? Не то, что новую, я и эту оплачивать не смогу. Тысячи вопросов роились, натыкаясь друг на друга, более насущные отпихивали те, чья очередь могла и подождать.

На этот раз папку брала, так и ожидая, что она взорвется в руках или оттуда выпрыгнет шипящая змея.

Но нет, в ней оказались еще какие-то бумажки и паспорт.

Загранка.

У меня в жизни не было загранпаспорта. Я не решалась поднять глаза на мужчин, боясь увидеть их реакцию именно ту, что может испугать. Сначала просмотрю все документы, потом уже вопросы, возмущения, возможно даже истерики и обмороки.

Сама понимаю, что с последними двумя реакциями — поспешила, эмоции постепенно окукливались в пофигизм.

Рабочая виза, вызов в Германию на вакансию помощника бухгалтера — прохождение обучения и практики в сегменте финансирования и документооборота в медицинском учреждении, от некой Соловьевой Катерины Паулевны (вот даже как!), уже не вызвали столько эмоций и такого возбуждения, что обрушились после ознакомления с собственной трудовой. Все-таки не выдержала и покосилась на Бориса, очень было похоже, что к вызову он приложил свою руку. Тут же был стандартный, надеюсь, договор, в котором не хватало только моей подписи и направление на обучение от, ну конечно, наркологического диспансера “Тихий дом”. Бля, Тихий дом, они б его еще "временное пристанище" назвали.

— Какая Германия? Я немецкого не знаю… — Пробормотала про себя. Но, естественно, меня услышали все присутствующие.

— И не надо, — радостно сообщил полковник, — Вы будете работать с русскоговорящими. А там и языку обучитесь. Языки, знаете ли, лучше изучать непосредственно в общении с носителями.

Проглотив фразу “спасибо, кэп”, вытащила последний, надеюсь, бумажный “сюрприз”. Это оказался длинный конверт, не запечатанный, без каких-либо надписей. В нем лежал билет на самолет, один. На мое имя. Вылет завтра в 11 утра.

Меня опять накрыла паника:

— Вы с ума сошли! — Я понимала, что меня загнали в какую-то западню. Осторожнее с желаниями — они сбываются. Это как никогда соответствовало истине. — Я не успею ни собраться, а родные? Я сколько их не увижу? — Пробежала глазами по визе, — пол года?! Нет, я не согласна… У меня нет средств ни на временное проживание, ни на обучение. Это как в реку с моста зимой прыгнуть, только еще страшнее! Вы хоть понимаете, что вы сейчас делаете?!

Я чувствовала, что еще немного и меня начнет трясти, и я или позорно разревусь, или начну истерить и швыряться в наглую брюнетистую рожу чем попало. Борис тактично не отсвечивал.

— Нет, все-таки сорвалась… — Мужчина в своих мыслях потарабанил пальцами по столу и опять вернулся ко мне. — Почему на пол года? Вы туда на ближайшие лет… пять, а то и десять едете.

Только и оставалось, что закрывать и открывать рот, захлебываясь всеми неприличными словами, что так и норовили вылиться в уши господину военному.

— Ну все. Я свою задачу выполнил. Документы у вас на руках, добро на выезд даю. Но все равно, Борис, в ваших интересах, чтобы завтра она была в самолете.

— Что значит в ваших?! — Голос наконец прорезался, — я ни о чем не просила. Мне это не надо! Я хочу свою работу и свою жизнь! Без вот этих подачек сверху не понятно за какие…

Полковник меня перебил, весьма резко:

— Это Вам не нужны, а кое-кто фактически выменял свою жизнь на Вашу. Я бы, девушка, на Вашем месте ценил и был благодарен, а не истерики устраивал.

Я беспомощно обернулась к Борису:

— Борис… Борис, я ничего не понимаю, хоть ты скажи внятно!

Борис вздохнул, подвигал челюстью и, глядя в сторону, произнес: