— Ммм… первый раз? — сочувственно спросил я с видом знатока.

Парень не услышал. Хворост под нами сложили плотнее, а инквизитор мучался со спичками, пытаясь зажечь факел.

— Да помогите ему кто-нибудь, — попросил я. — Алё, ужин скоро! Сколько мне ещё ждать? Чё вы такие медленные?

Один фанатик из свиты инквизитора, наглый прыщавый парень паршиво ухмыльнулся и бросил мне под ноги незатушенную сигарету.

— Ты сгоришь в пламени, — пообещал он.

Сигарета немного подымила и затухла. Но зато инквизитор наконец закончил свои приготовления.

— Да свершится воля Его! — крикнул он и поднёс факел к костру.

— Вот именно, — сказал я. — Так и будет. Вы успели вовремя.

Я посмотрел в небо. Через три секунды его перечеркнула молния, прогремел гром, а ещё через несколько секунд пошёл дождь. Как по расписанию.

Может, мне начать зарабатывать метеорологом? В любом случае, единственная предсказуемая вещь во всех циклах — это погода. Она не зависит ни от корпоратов, ни от церкви, ни от дворян.

Едва загоревшийся костёр сразу потух. Тоненькая струйка дыма пошла наверх.

— Что-то не сработало, — сказал я. — Не горит. Ну мало ли, переволновались.

— Заткнись, — угрожающе прошипел инквизитор.

— А то что, сожжёшь меня заживо? — я фыркнул. — Ладно, развязывай, и я сделаю вид, что ничего не было. Кучу времени на вас потратил.

— Твоя магия не сработает…

— Да я уже слышал это. А разве это не божественная воля, что пошёл дождь? И это не ересь, сомневаться в ней?

Несколько человек из свиты инквизитора зашептались, показывая на меня пальцем. Молодой инквизитор стоял и мок под дождём.

— Повесить его! — наконец приказал он.

Пришлось ждать, когда они приготовят две верёвки. Хоть не стали строить виселицу.

— Не ссы, пацан, — сказал я мальчишке, который с ужасом смотрел на эти приготовления. — Эти придурки ничего нам не сделают.

Один придурок перекинул две петли через толстую ветку ближайшего дерева и завязывал узлом вокруг ствола. Другой нашёл где-то два чурбана, который должны были послужить нам подставкой для ног.

Меня отвязали от столба и, всё так же боясь, опять связали руки за спиной. Так себе получилось, как и раньше.

Меня подвели к чурбану и начали тыкать в спину, чтобы я забрался наверх. Пацан уже рыдал, балансируя на своём брёвнышке. Не, туда я залазить не собирался.

Пора танцевать. Только в этот раз за меня потанцует другой человек.

— Теперь тебя ничто не спасёт, — сказал инквизитор, злобно ухмыляясь.

— А ты даже не дашь мне сказать последнее слово? — спросил я. — Ну же, где ваше милосердие?

Я сжал левый кулак. Кровь из порезанной ладони потекла сильнее.

— Ты его не заслуживаешь, еретик и дьявольское отродье!

— А если я выдам тебе другого облитератора? — шепнул я. — Так, одно имя скажу на ушко. Всего одно. Тебе понравится.

— Говори, — потребовал инквизитор.

— А я шёпотом. Поближе.

Он приблизил своё лицо к моему. И совершил свою самую страшную ошибку.

Он посмотрел мне в глаза.

Может, сейчас он и хотел отвести взгляд, но не мог. Его зрачки расширились, лицо вспотело, зубы начали стучать друг об друга. А тоненькая ниточка крови, не толщи паутинки, достигла его лица.

Глаза начали отсвечивать красным.

— Повеселимся, отче? — спросил я.

— Повеселимся, Макс, — согласился инквизитор. — Обязательно повеселимся.

— Святой отец? — спросил кто-то из его свиты.

Инквизитор распахнул рясу и достал оттуда пистолет. Здоровенный блестящий пустынный орёл с нарисованными крестами и цитатами из священных книг. Капли дождя разбивались о массивный затвор.

Не, я такие пушки не люблю, мне больше по душе беретта, которую я оставил в поместье. Но мне нравилось смотреть, как из таких пушек стреляют другие.

От выстрела больно кольнуло в ушах. Огромный пистолет подпрыгнул от отдачи, но инквизитор его удержал.

Голова мужика с густой чёрной бородой разлетелась на кусочки, а её содержимое забрызгало соседей. Уцелевший глаз приземлился на плечо Валентина Пахомыча.

Пахомыч вскрикнул, а потом посмотрел на здоровенную дырку в своём пузе.

— Пора на пенсию, — сказал я.

Управляющий грузно шлёпнулся в траву.

— Святой отец! — вскричал прыщавый тип в чёрной шляпе. — Что вы делаете?