Я начал оправдываться, что увлекся работой над книгой. Она повернулась на стуле и внимательно посмотрела мне в глаза. Она спросила, зачем я занимаюсь этой ерундой. Я вспыхнул и стал защищаться. Мирта покачала головой:

– Если не перестанешь, я тебе врежу. Ты то любишь свою книгу, то потом ничем не доволен.

Не видя причин для ее выпада, я признал, что слишком переживаю из-за своих заметок и что, вероятно, мне нужно отвлечься.

– «Я, я, я!» – меня тошнит от того, что ты говоришь только о себе. Как будто вокруг больше никого нет. – Ее лицо было грубым и расплывшимся. – Я чувствую, что одна в доме. Словно, когда ты садишься за книгу, я умираю.

Я напомнил Мирте, что мы танцевали и готовили еду вместе. Она выслушала меня и сказала:

– Твой испанский ужасен. Я не разобрала ни слова… Ты не понял самого главного. Ты не берешь того, что дает тебе сама жизнь.

Я сказал, что она, очевидно, влюблена, и жаль, что у меня нет ответных чувств к ней. Мирта заплакала. Я добавил, что мне лучше уехать. Она заплакала еще громче и промычала, что я все делаю наоборот, что мне плевать на нее и что я бросаю ее в беде. Я утешал подругу, гладил ее по голове и плечам. Тело Мирты тряслось от рыданий. Мне хотелось ей как-то помочь.

Мирта сказала, что устала и попросила отнести ее в спальню. Кровать в спальне была огромной. Я уложил ее, и она взяла меня за руку, упрашивая лечь с ней рядом. Я знал, что это плохая идея, и лучше поскорее уйти. Слабым голосом она бросила вслед, что никто меня не съест.

Я вышел на улицу, чтобы подышать и немного успокоить мысли. Воздух был горячим, и сладко пахло цветами жакаранды. В неярком свете фонарей двигались мотыльки. Закрывая глаза, я видел Мирту, лежащую на кровати. Я не был уверен в своих чувствах и решил во что бы то ни стало разобраться с этим.

В спальне Мирта сидела у изголовья кровати, поджав колени к груди и наблюдая за мной спокойными глазами. Казалось, она была готова к тому, что я вернусь. Она поблагодарила меня за прямоту и призналась, что просто нервничает перед свадьбой. Я сел на кровать.

Мирта заговорила о том, как прекрасен в постели ее жених, и добавила, что, в отличие от меня, он не убегает, когда испытывает настоящие чувства. Я понимал, что она хочет меня задеть. Я мог уйти, входная дверь была открыта. Но вместо этого как бы по-новому посмотрел на то, что происходило в комнате.

Ее платье и волосы были мокрыми.

– Ты очень изменилась, – сказал я Мирте. – Что с тобой произошло?

– Ты о моем теле? – спросила она, словно угадав мои мысли. – Я изменилась для тебя. Я тебе никого не напоминаю?

Ее слова напугали меня. До этого перемены, которые произошли с моей подругой, я объяснял подготовкой к свадьбе. Я знал, что мне не стоило возвращаться в ее спальню.

– Ты понимаешь, что поступила плохо?

– Плохо? Если бы я была плохой, я бы сделала вот так, – она повернулась ко мне спиной и подняла платье, показывая свой голый зад.

То ли от жары, то ли от нереальности происходящего я почувствовал, что у меня мутится рассудок. Я встал и начал рыться в столике у кровати. Отыскав полку с нижним бельем, я стал кидаться им в Мирту. Она ловила свои панталоны и подвязки, смеясь, как девочка. Вскоре мое помутнение прошло. Моя подруга приподнялась на кровати и снова задрала платье, показывая, что теперь на ней сиреневые трусики.

– Я вас поняла, сеньор серьезность. Больше не буду.

Я смотрел на нее с недоверием. На ее лице была усмешка.

– Расслабься, гринго. Я просто играла с тобой.

Казалось, будто в стекла застучали птичьи клювы, но это началась буря. Мирта раскрыла окна пошире, взяла пачку сигарет и легла на пол. Порой она все же была той Миртой, которую я помнил. Дождь бил в жалюзи на окнах, ветер бродил по дому и она, с горящими глазами, полураздетая, рассуждала сама с собой.

Мирта сказала, что все равно ничего бы не вышло, потому что у нее заболел живот. Я предложил выпить зеленого чая, и она высмеяла меня, сказав, что я ничего не понимаю в женщинах.

– И в Буэнос-Айресе не пьют зеленый чай, гринго.

Она попросила принести ей воды со льдом. Мирта разжевала сухую веточку какого-то растения, и едва смочила губы. Я участливо погладил ее по спине. Мирта заметила, что у меня теплые руки и попросила, чтобы я подержал ладони у нее на пояснице.

Около часа мы лежали молча. Мирта смотрела на меня в упор и курила. Я снова спросил ее, где они познакомились с женихом.

– В Колумбии, – ответила она, отвернувшись, – у него мотоцикл, и мы гоняли ночью по горам.