Что-то негромко хлопнуло, как везинг или фенрика на ветру, прокатилось по плечам, царапнуло, обмахнуло лоб.

— Эй? Жив? — услышал Фьольвир голос Унномтюра.

Подняв голову, он открыл один глаз и ничего не увидел, кроме округлого, плывущего вслед за взглядом пятна. Тогда он закрыл этот глаз и открыл другой. Все было тоже. Вместо окружающего мира был лишь свет, слегка затененный по углам.

— Не вижу, — прошептал Фьольвир.

— Говорил же я тебе!

Посреди светового пятна на мгновение возникла зыбкая фигура, Фьольвира дернуло, повернуло, рука Унномтюра приподняла подбородок.

— Смотри на меня!

— Смотрю, — вытаращился Фьольвир, наблюдая свет и некие искажения его по краям.

— Что видишь? — спросил Унномтюр.

— Свет.

Веки Фьольвиру прищемило, прижало, раздвинуло. Пальцы у Унномтюра делали свою работу, не заботясь о чужом удобстве. Фьольвир решил, что сейчас, должно быть, Унномтюр заглядывает ему в глаз.

— Только свет?

— Да.

— А сейчас? — спросил Унномтюр.

Фьольвир почувствовал движение воздуха.

— Свет.

— А еще что-то?

Фьольвир снова ощутил легкое дуновение. В слепом пятне света перед глазами лишь слегка перелились световые слои.

— Нет. Смутно.

— Понятно.

Унномтюр надавил на глазные яблоки с такой силой, что Фьольвиру показалось, будто пальцы спутника проникли в мозг.

— Ай!

— Все, все уже.

Пальцы Унномтюра исчезли. Но пятно света никуда не делось, правда, в центре его заплясала пульсирующая темная точка, как крупинка невесть как попавшего в глаз песка. Ее жутко хотелось сморгнуть.

— Что видишь?

— Свет, — честно ответил Фьольвир, жмурясь.

— Ладно, — сказал Унномтюр. — Некоторые всю жизнь проводят во тьме. Пошли. У нас тропа открылась.

— Но как же…

— А вот так, арнасон.

Унномтюр взял руку своего провожатого и положил себе на плечо. Фьольвир сжал пальцы на облезшем хельке.

— Смешно, — сказал он.

— Ты к чему? — спросил Унномтюр.

— Слепой герой.

— Это временное явление. Через день или два твое зрение поправится.

Они двинулись: Фьольвир шагал за Унномюром, но видел лишь свет. Причем было без разницы, закрыты его глаза или открыты. Свет колыхался пологом. А черная точка танцевала, изредка выбрасывая в стороны тонкие волоски. Казалось, паук пробует выбраться из дыры.

— Выйдем не там, где Мтаг, — сообщил Унномтюр.

Фьольвир вздохнул.

— Хворвика мы все же зря.

— Нет! — разозлился Унномтюр. — Нет! Это была необходимость! Или мне нужно было выбрать того, с ножкой от стула?

— Ты мог справиться с охранниками и без нас, — сказал Фьольвир. — Так ведь?

Унномтюр похлопал его по ладони на своем плече.

— А что бы делал тогда ты, арнасон? — спросил он. — Наблюдал, героически стоя в стороне? В носу ковырял? Мне ужасался? Нет уж. Герой сражается. Герой действует. Я не собираюсь все делать за тебя.

Какое-то время они шли молча.

— Так вот, — сказал Унномтюр, поворачивая из света в свет, — про правду и ее последствия. Тебе еще интересно, арнасон?

— Не очень, — сказал Фьольвир.

Он считал и слушал свои шаги, ловил бедром полу везинга, чувствовал под пальцами оспинки на топоре. Была бы еще лодка, и можно подумать, что плывешь в Тааливисто. А на берегу уже отец, Хейвиска, Гайво гавкает.

— А зря, — сказал Унномтюр. — Ты послушай. Вот если бы ты знал одну правду Мтага, что все боги — большое зло, и люди — зло, и весь мир — пыль, стал бы ты героически всех и все спасать?

— Ради чего? — спросил Фьольвир.

— Не ради чего, а просто, потому что так надо. Стал бы? Если бы у тебя был выбор?

Фьольвир задумался.

— Нет, наверное, — сказал он после десятка пройденных крафуров. — Если все оно никуда не годное, к чему спасать?

— А людей не было бы жалко?

— Так зло же.

— Во-от, — протянул Унномтюр. — И ты мне еще про Хворвика… Стражников жалко было?

— Так они нападали!

— Все равно люди.

— Так убили бы!

— То есть, защищаясь, не жалко? Хорошо. Пусть. Теперь, если бы ты знал мою правду, арнасон. О том, что мир, не важно, плохие или хорошие боги им правят, ждет гибель, смерть всего живого, и никто этого не заслуживает… Ты бы стал его спасать? Если бы это зависело от тебя?

Тонкий путь уходил под ноги крафур за крафуром, а Фьольвир молчал.