– Вы – ранняя пташка, барышня, - удивилась она. – Уже и состряпали что-то…

– Секретное оружие против тоски и скуки, - сострила я.

Торт был отправлен на холод, а Лоис приступила к приготовлению завтрака. Я немного поболтала с ней, и отправилась наверх, чтобы начать занятия с Марлен.

Я хотела работать по составленному плану, чтобы показать Огресту, что у меня всё чётко и по расписанию, но вместо этого мы с Марлен целый час рисовали полёт милорда Огреста на саночках с горки и хихикали, как девчонки. Собственно, одна из нас и была девчонкой, но я не смогла отказать ни себе, ни своей ученице в удовольствии посмеяться над тем, что нас пугало.

Мы старались изо всех сил, вздрагивая и пряча рисунок при любом подозрительном шорохе, а когда зазвонил дверной колокольчик, Марлен даже взвизгнула, чуть не опрокинув стаканчик с водой.

– Кто-то пришёл, - сказала я, невольно прислушиваясь.

– Кто-то к дяде, - ответила Марлен, делая глаза нарисованному Огресту ещё больше.

Она даже высунула кончик языка от старания.

– В такую рань? – пробормотала я.

В этот момент дверь в детскую распахнулась, и на пороге возник герой нашего творчества – милорд Огрест.

– Доброе утро, месье, - я вскочила со складного стульчика, на котором сидела, и сделала книксен, растянув юбку и тем самым прикрыв столик с красками и рисунком.

– Вставать было необязательно, - сказал он, а потом спохватился: - Доброе утро.

Он вошёл в детскую, подошёл к столику, и я переступила чуть в сторону, продолжая закрывать рисунок.

– Марлен, доброе утро, - повторил Огрест.

Девочка кивнула, опустив глаза, и маркграф еле слышно вздохнул.

– У вас урок? – спросил он меня.

– Да, рисование, - ответила я, продолжая держать юбку.

Огрест посмотрел на меня с недоумением, но я улыбнулась и сделала ещё один книксен.

– Там пришли Дайана Миттеран и её подруги, - сказал маркграф. – Притащили кучу музыкальных инструментов.

Марлен встрепенулась, но я не двинулась с места.

Немного помолчав, Огрест добавил:

– Возможно, вам лучше прервать урок, чтобы принять гостей?

Мы с Марлен переглянулись.

– Вы разрешили нам музицировать? – спросила я очень осторожно.

Огрест нахмурился и с заметным раздражением сказал:

– Что вас так удивляет?

– Ничего, - быстро сказала я.

– А если ничего… Что вы там прячете?
– он вдруг шагнул в сторону, обойдя меня, и увидел рисунок во всей красе.

Последовала долгая пауза, во время которой Марлен сгорбилась и втянула голову в плечи, а я попыталась сохранить невозмутимость, чувствуя, как горят уши. Оставалось надеяться, что милорд Огрест не поймёт, что мы изобразили.

Но чуда не произошло.

– Меня нарисовали? – спросил он кисло. – Оч-чень похоже. Отличный урок рисования.

– Это была моя идея, - сказала я, понимая, что отпираться бесполезно.

– Даже не сомневался, - заметил маркграф. – Не заставляйте гостей ждать. Они в большом зале. Марлен знает, где. Она проводит.

Он вышел из комнаты, а я перевела дыхание и сказала немного фальшиво:

– Ну вот, твой дядя даже и не обиделся.

Девочка посмотрела на меня так красноречиво, что уши у меня опять загорелись.

– Ладно, мы ничего страшного не совершили, - бодро объявила я. – Всего-то рисунок. Подумаешь! Идём лучше к Дайане. Наверное, ей не терпится репетировать.

Мы взялись за руки, и Марлен повела меня в большой зал, о котором говорил Огрест. Мы поднялись на третий этаж, где в конце коридора через приоткрытые двустворчатые двери лился дневной свет.

– Здесь устраивают праздники? – полюбопытствовала я, рассматривая барельефы на стенах и зеркала от пола до потолка.

– Раньше устраивали, - ответила Марлен. – Сейчас – нет.

Ах да, милорд Огрест ведь до сих пор соблюдает траур. Никаких праздников, никакого веселья, никакого смеха… Просто удивительно, что он разрешил девицам прийти и играть тут в своё удовольствие.

Я ожидала увидеть целую толпу – всех, кто на посиделках изъявил желание участвовать в оркестре, но в огромном зале обнаружилась только Дайана и две её подружки – рыженькая Ринальдина и темноволосая и бледная Тереза. Дайана как раз доставала из чехла лютню, а Ринальдина и Тереза уже продували флейты.