Шрифт:
– Во имя Единого, - выдохнул лекарь, раскрывая ладонь, – да воскреснет королева Марион!
Слеза соскользнула вниз каплей слепящего света; полыхнула, зависая в воздухе над бездыханным телом королевы. Януш сложил руки в молитвенном жесте, прислонился лбом к сцепленным пальцам.
С каждым словом лекаря Слеза перетекала всё ниже, очень медленно – словно давая время одуматься… а может, именно из-за сомнений, овладевших мятущейся душой молящегося. В этот самый миг – момент невозврата – ни один человек в разорённой королевской спальне не понимал Януша так, как его собственный сын, юный маг Велегор.
Януш прощался с мечтой избавить мальчика от тёмной силы, то и дело подавлявшей волю носителя, - в большей степени ради своего друга, потерявшего жену. Оценил бы Нестор жертву, если бы знал о ней? Януш не ждал благодарности, а потому и задаваться таким вопросом не стал.
Велегор оставил последние сомнения в тот самый миг, когда увидел убитую горем Кассандру, потерявшую мать. Наступил на горло своим планам, повернулся спиной к мечте – будто резанул ножом по сердцу…
Лишь годы спустя он понял, что это была плата за подаренную ему новую жизнь.
– Мама, - шепнула Кассандра, подаваясь вперёд.
Велегор встрепенулся, присел рядом, обнимая девочку за плечи – чтобы она не помешала ритуалу или не упала без чувств – и замер, потому что Кассандра прислонилась к нему сама, бессильно наблюдая за происходящим чудом.
Слеза Единого коснулась наконец груди усопшей королевы – и сорвалась вниз, рассыпавшись по телу Марион мириадами слепящих искр. Как ни желали увидеть чудо воочию все находившиеся в комнате – но не выдержал даже стоик Нестор, до последнего напрягавший слезящиеся глаза. Королю пришлось зажмуриться так же, как и остальным, когда белое сияние наполнило всё вокруг болезненно-белым, режущим светом. Из-за того, что Ликонт вовремя не опустил веки, он стал последним, кто их поднял – из-за колющей боли в утомившихся глазах.
– Мама! – удивлённо воскликнула Каллиста, отрываясь от сэра Эйра.
Рыцарь в последний миг всё же удержал маленькую принцессу, спрашивая безмолвного разрешения у Януша. Лекарь по-прежнему стоял на коленях перед кроватью, прислонившись виском к сцепленным в молитвенном жесте рукам, и смотрел на Марион, в теле которой погас последний отблеск растаявшей Слезы. Януш оказался первым, кто поймал её взгляд, когда веки королевы дрогнули; и первым, кто коснулся потеплевшей руки.
Марион глубоко вздохнула, несколько раз сморгнула, точно прорываясь сквозь туманную пелену сна, и легко подняла руку, отбрасывая с лица прядь блестящих чёрных волос. Взгляд её, остановившийся на Януше, обрёл понимание и уверенность; королева резко села, касаясь рукой живота. Под порванным платьем виднелась абсолютно гладкая кожа без малейшей царапины, и Януш улыбнулся, поднося тёплые пальцы к губам.
– Януш, - удивлённо произнесла Марион, - что произошло? Где я?
Вместо ответа лекарь отстранился, выпуская тонкие, крепкие пальцы из своей руки, и поднялся с колен, отступая назад. Очень вовремя – потому что вырвавшаяся из рук Эйра Каллиста прыгнула на кровать первой, обхватывая мать за шею, и за ней тотчас последовала Кассандра, которой помог подняться Велегор. Нестор Ликонт оказался на супружеском ложе последним.
Король Валлии присел напротив воскресшей супруги, вглядываясь в родное лицо неверящим взглядом. Коснулся ладонью щеки…
Когда чудо случается, то новый, счастливый ход жизни кажется настолько естественным, что кажется, будто так было всегда. И благодарность за помощь свыше сметается волной новых событий и радостных, теперь уже беззаботных чувств…
Нестор Ликонт наконец поверил своему счастью. И с глухим, надрывным стоном обхватил ничего не понимающую жену, смял в стальных объятиях…
Януш кивнул Велегору, и оба вышли в соседние покои. Сэр Эйр проследовал за ними, и какое-то время все трое стояли посреди разорённой комнаты молча, слушая радостные визги принцесс и сдавленные объяснения за стеной.
– Не жалей, папа, - сказал Велегор, уговаривая больше себя самого, чем отца. – Помнишь, что тот монах сказал? Пока жива во мне любовь, всё будет хорошо…
– Тьма не возьмёт верх, - подтвердил Януш, прижимая к себе сына. Голос дрожал, и лекарь не сразу продолжил, – это хорошо, что ты помнишь.
– А ты? – вскинул голову Велегор, всматриваясь в лицо отца пытливым, пронзительным взглядом. – Ты…
– А я сделаю всё, чтобы жить долго и счастливо, - отшутился Януш, отворачиваясь от проницательного сына.
Велегор не стал допытываться. Только нахмурился, не удовлетворённый ответом, и замолк, думая о своём.
– Януш, - позвал вдруг сэр Эйр, и мёртвые глаза рыцаря плеснули безумной надеждой, - у тебя… только одна Слеза была? Других нет?
Лекарь понял его тотчас. Понял – но ничем не мог помочь. Маркиза Доминика умерла много дней назад, и в мире не осталось такого чуда, которое вернуло бы её к жизни вопреки всем законам природы.
Он молча покачал головой.
Сумасшедший огонь в глазах Эйра тотчас погас. Рыцарь отошёл к занавешенному окну, повернувшись к ним спиной, и принялся разглядывать порванную портьеру.