Почему я не хотела вырезать своё имя на табличке и рассказать, кто есть кто в святом, всемогущем доме еды?

Но сравнивать меня с ними было несправедливо. Или даже ставить моё имя в ту же категорию.

Они были мастерами своего дела.

И я всё ещё училась у них.

Как я могу стать одной из них?

В комнате воцарилась напряженная тишина. Я открыла рот, чтобы объяснить или извиниться за свой ответ, или сказать что-нибудь, что угодно, но ничего не вышло.

— Но ведь мы всё равно можем съесть торт, верно?

Все в комнате задвигались одновременно, наши тела были полностью синхронизированы, когда мы повернулись на голос, который нарушил застывшее напряжение в комнате. Ванн Делайн прислонился к стене рядом с дверями в кухню, сложив руки на груди, скрестив ноги в лодыжках и небрежно ссутулив плечи.

— Ты серьёзно? — рявкнула на него Вера.

Он пожал плечами, его гладкий подбородок указывал на металлическую тележку, на которой лежал покрытый белой глазурью торт "Костко".

— Я просто говорю, что это хороший торт. Мы не должны позволить ему пропасть даром.

Я подвигала челюстью взад и вперёд, испытывая иррациональную ярость к этому незнакомцу в комнате. Конечно, все остальные были хорошо знакомы с любящим мюсли братом Веры. Но не я. И это была моя вечеринка, чёрт возьми.

Э-э, моя вечеринка жалости.

Он мог взять торт и засунуть его в свои велосипедные шорты.

(Не то чтобы сейчас он был одет в велосипедные шорты. Если только они не были спрятаны под его облегающими тёмно-бордовыми брюками).

Вера заговорила прежде, чем я успела высказать своё мнение вслух:

— С каких это пор ты ешь торты?

— Почему бы мне не съесть торт?

— В нём есть сахар, — напомнила Вера. — И глютен. Он битком набит глютеном.

У него хватило наглости выглядеть оскорблённым.

— Я не отказывался от глютена.

Вера подняла брови.

Он пожал плечами.

— Я избегаю его, когда могу. Но я не против глютена или чего-то ещё. По правде говоря, я даже ценю его. В меру, конечно.

Неужели этот парень говорит серьёзно?

— Торт выглядит хорошо, — продолжил он. — Я просто хочу сказать, что мы не должны позволить ему пропасть.

— Никто не собирается дать ему пропасть, — отрезала я, не в силах больше держать язык за зубами.

Мне нужно было, чтобы эта неловкая цепочка мгновений закончилась. Мне нужно было, чтобы эти люди ушли. И чтобы торт ушёл. И я тоже.

Мы с Эзрой, вероятно, нуждались в более глубоком разговоре о том, почему я должна была отклонить его чрезмерно щедрое предложение. В какой-то момент мне придётся свернуться в клубок и заплакать. И где-то там будет замешан экзистенциальный кризис. Я не могла сделать ничего из этого, пока все эти люди, особенно одержимый тортом идиот в углу, стояли, занимая место.

Ванн оттолкнулся от стены и уронил руки на узкие бёдра.

— Я принесу тарелки, — сказал он так, словно это была самая блестящая идея в мире.

Как только Ванн исчез на кухне, мои друзья и брат оглянулись и уставились на меня.

— Почему ты не хочешь управлять "Бьянкой"? — требовательно спросила Кайа, сдвинув брови под яркими фиолетовыми волосами — недавняя перемена в ней.

Она назвала новую яркую пикси-стрижку "Сука Босс". Весь комплект, включая новую причёску, идеально подходил ей и "Сарите".

— Я хочу "Бьянку", — терпеливо ответила я. — Я просто ещё не готова к ней, — на их немедленные протесты я подняла руку и попыталась объяснить. — Ребята, я пробыла на настоящей кухне чуть больше года. Я не подхожу для этого места. Я едва ли достаточно компетентна, чтобы работать на Уайетта.

— Это неправда, — настаивала Кайа.

Она была моей девочкой. Моей живи или умри, кухонной сучкой. Моей сверкающей вампирской родственной душой. И она была самой целеустремлённой женщиной, которую я когда-либо встречала. Конечно, она не поймёт моего нежелания. Она вышла из утробы, готовая принять этот мир и готовить пятизвёздочные блюда.

— Ты одна из лучших поваров, которых я знаю, Ди. "Бьянка" была бы счастлива, если бы у неё была ты.

— Я был бы счастлив нанять тебя, — эхом отозвался Эзра. — Брось, Диллон. Я так устал от высококлассных поваров, которые не могут управлять моими ресторанами, потому что их контролирует гигантское эго, а не разум. Или их чистое творчество. Мне нужен кто-то свежий. Молодой. В ужасе от неудачи, — он глубоко вздохнул и позволил полной силе своих щенячьих глаз сотворить свою магию. — Ты нужна мне, сестрёнка.