Шрифт:
— После того, как ушли родители, ты произнес одну фразу, и я только сейчас понимаю, насколько странно она прозвучала.
Молчит, рассматривает ботинки, но от меня не укрывается тот факт, что он очень нервничает.
— Ты сказал: «Я буду с тобой, как и обещал ему». Что это значит?
— То и значит, — отмахивается небрежно.
— С чего бы тебе что-то обещать Абрамову? Посмотри на меня, пожалуйста! — требую, непроизвольно повышая голос, потому что внутри меня творится что-то нехорошее. Дурное предчувствие будто шилом точит и точит.
— Дарин…
— Я вспомнила, тебя не было ни на одном заседании суда по Каримову. То ты болел, то якобы сдавал экзамен, то работал.
И почему я не придала этому значения?
— Спрашивай уже напрямую, — орет и он тоже.
— В ту ночь… ты тоже был там? — трясущимися руками цепляюсь за его куртку. — Был? Отвечай!
Сжимает челюсти и отводит взгляд, тем самым подтверждая мои догадки.
— Леш…
— Мы оба его поджидали. Друг друга заметили уже когда Каримов показался у дома. Ну и пошло поехало. Оттащили обдолбанную мразь в темный закоулок и вдвоем ему как следует наваляли, — рассказывает, уставившись в одну точку. — Остальное вышло случайно, — проводит ладонью по лицу. — Ян отошел за тачкой, я остался с этой гнидой. Не заметил сразу, что он достал нож. А когда заметил, уже лежал на лопатках. Между нами завязалась борьба и я пыранул его. Не нарочно, понимаешь? Веришь мне, Даш?
Пальцы соскальзывают и выпускают ткань его куртки.
— Я чертовски испугался! — Лешкин голос плывет и вибрирует. — Этому совсем поплохело. Кровищи столько… На снегу, на моей одежде.
Господи.
— Ян отпустил меня. Но перед этим потребовал, чтобы я молчал. Слово с меня взял, — шумно тянет носом ледяной воздух. Трясется так, что зуб на зуб не попадает. — Кто-то вызвал полицию. Когда я убегал оттуда, сам видел машину с мигалками.
Прислоняюсь спиной к стене, прикрываю глаза, ощущая неприятную, мелкую дрожь в теле.
— Меня бы точно посадили! В колонию бы упекли. За групповые преступления сроки дают немалые! Ему отец все равно помог бы, а мне? Кто помог бы мне? И как пережила бы это наша мать?
«Буду оберегать и защищать тебя. Как ему и обещал».
— Леш…
— Все ведь относительно неплохо вышло, да? — будто через вакуум доносятся до меня его слова. — Он ведь не в тюрьме.
Кто знает, что хуже: тюрьма или психбольница.
— Думаешь, меня не мучает совесть? — хватает за руку. Резко и больно. — Я спать не мог первое время. Хотел признаться тебе. Хотел, но смелости не хватило. Даш… Осуждаешь меня? — легонько встряхивает за плечи, вынуждая посмотреть на него. — Но по большому счету ведь из-за него все, да? Из-за него? Те фотографии…
— Не надо, Леш.
Хлопает дверь.
— Арсеньев, долго еще обжиматься планируешь? Там парни зашиваются вдвоем! Живо в зал! — командует высокая, тучная женщина.
— Сейчас приду.
— Оставлю без зарплаты. Ты до хрена себе позволяешь!
Дальше не слушаю.
Бреду по двору в неизвестном направлении. Под ботинками скрипит снег, мороз кусает за мокрые щеки.
Кажется, Леша зовет меня, но я только прибавляю шагу.
Не могу сейчас говорить.
Не понимаю, как принять эту правду…
Глава 63. Самая страшная ночь
В столовой геронтологического центра «В кругу друзей» царит суетливая атмосфера. Совершаются последние приготовления и за большим праздничным столом собираются все те, кто волею решения родственников оказался в этих стенах. Но не только они…
Появление Аркадия Семеновича и Марии Сергеевны вызывает самую настоящую бурю. Встречают их хорошо. Все-таки здорово, что они отозвались на мою просьбу и согласились прийти.
— Мой нежный ангел, как я счастлив! Как снова рад я встретить Вас! Ах, как и прежде, Вы прекрасны, Услада стариковских глаз!Заводит наш стихоплет.
— Здравствуйте, Аркадий Семенович, присаживайтесь, пожалуйста, — улыбаюсь и по привычке краснею, потому что он в эту самую минуту принимается целовать мою руку.
— Хорош фасад, но изнутри ведь не горит, Неужто, старый пень, совсем не замечаешь? Там, кажется, душа по-прежнему болит Я, как художник, это отмечаю…Вторит ему Мария Сергеевна.
Удивленно на нее смотрю.
Вот это да!
— С кем поведешься… — поясняет женщина, приближаясь ко мне. — Заразил меня рифмой наш доморощенный Байрон. Вирус, не иначе.
— У вас отлично получается.
— Теперь на пару донимать стихами нас собираетесь? Интеллигенты хреновы, — ворчит Агриппина.
— Мы тоже скучали по тебе, брюзга.
Та в ответ закатывает глаза.
— Как ты, девочка? — осторожно интересуется Мария Сергеевна, понижая голос.